— Что у нас сегодня, пап? — она уже снимала с крючка чистый белый халат. В просторной комнате, служившей кабинетом местного лекаря, за широкой ширмой послышался шорох. Через секунду оттуда показалась голова мужчины средних лет с усами и короткими, но густыми светлыми волосами.

— Ты видела очередь, — только и выдал он, возвращаясь к работе. Позже продолжил. — Сегодня должна подойти мисс Грейс. У неё снова обострились боли.

За время, пока отец вёл свой рассказ, Адалин успела переодеться, вымыть руки и пролистать историю болезни мисс Грейс, лежавшую на круглом столе поверх остальных бумаг.

— Надо везти её в город на обследование. Слышала, появилась новая технология, способная показать то, что у человека внутри. Ремген или Ренгент… Как-то так называется, но надо ещё разузнать поподробнее.

— Думаю, ты права. Пока ещё есть время, её надо обследовать. Одевайтесь, мистер Гросман, — обратился доктор к пациенту, которого осматривал за ширмой.

— Здравствуйте, Адалин, — дружелюбно поздоровался с дочерью врача смуглый черноволосый мужчина, выходя из-за ширмы и застёгивая брюки.

— Здравствуйте, мистер Гроссман. Надеюсь, всё хорошо, и вы здоровы.

— Маленькая неприятность, но заживёт, как на собаке. Жена заставила прийти. Ну кто, скажите мне, ходит по врачам с фурункулами? Нет, говорит, сходи, проверься… Так теперь придётся доктора дергать неделю с этой ерундой.

— Нет, мой друг. Ваша супруга абсолютно права, что заставила вас прийти. Сильное нагноение могло привести к заражению крови. Почистим вас и будете как новенький. Всего хорошего, Пол. Привет супруге и детям.

Когда мужчина вышел, попрощавшись с доктором, Адалин поспешила заговорить, пока новый пациент не успел почтить их своим присутствием.

— Похоже, Линда наконец забеременела! — проговорила она почти шепотом. — Её надо осмотреть. Ты позволишь мне?

— Да, конечно. Пусть приходит и займись ею. Доверяю тебе полностью, — отец улыбнулся, отчего смешные усы разъехались в стороны, как маленькая гармошка. Он погладил дочь по щеке, но семейной идиллии не суждено было длиться долго. В тот же миг дверь отворилась и на пороге возник новый пациент.

Этот день, как и все предыдущие в жизни доктора Виндлоу, был полон жалоб, диковинных и не очень симптомов, слёз радости и печали, телесных и душевных мук, а также бесконечным количеством чашек чая с чабрецом, который заботливо подливала в его чашку дочь и по совместительству самая главная помощница. Александр Ветров — врач из далёкой страны — мигрировал с семьей в эти земли пять лет назад. К сожалению, почти сразу по прибытии его любимая супруга умерла от тяжёлой инфекции, полученной на корабле. Горе врача не имело границ. В добавок ко всему он остался совсем один с маленькой дочерью, которой только недавно исполнилось десять лет. Доктор хорошо говорил на местном диалекте и довольно быстро заслужил славу мастера своего дела при том, что врачей в этой глуши почти не было и сельчанам приходилось ездить в столицу или соседнее поселение за много километров, чтобы попасть к доктору. Работа не давала Александру сойти с ума от горя. А однажды вечером, когда он улучил редкую свободную минуту и присел у камина, усадив на колени дочь, внезапно услышал неожиданный вопрос:

— Папа, а как вырезают аппендикс?

Собственно, с этого и началось знакомство Адалин с миром медицины. Она быстро вникала в процессы, смотрела, наблюдала, слушала. Позже стало ясно, что она с лёгкостью переносит вид крови и прочих телесных выделений, а потом отец стал привлекать её к проведению операций разной степени сложности. Позже девушка научилась принимать роды и её стали вызывать для этих целей на дом. Так доктор Виндлоу вырастил себе помощницу, на которую всегда мог положиться. Для удобства при оформлении гражданства Александр изменил их фамилию на более удобоваримую, что в общем не поменяло её сути, а малышка Аделина превратилась в Адалин.

Обычно в дни приема пациентов не становилось меньше. Просто в какой-то момент доктору приходилось выпроваживать их до завтрашнего утра. Бывало, что сельчане негодовали от такой вопиющей несправедливости и тогда приходилось прямо намекать им на очевидную вещь — доктор уже валится с ног, а на часах второй час ночи, в связи с чем голова светила медицины отказывается соображать. Страшно представить, что можно натворить в таком состоянии. Сговаривались на том, что сон — лучшее лекарство и всем пора баиньки. Почти сразу после того, как дверь за последним припозднившимся страдальцем закрывалась, доктор падал на кушетку и забывался глубоким сном. Адалин ещё некоторое время наводила порядок и тоже ложилась рядом на диванчик. Так они и спали до тех пор, пока новый день или какое-нибудь ночное происшествие не будило их. В связи с этим доктор уже давно подумывал завести помощников и расширить штат.

Новый день начался рано — раньше, чем обычно начинался приём. Кто-то без остановки барабанил в дверь до тех пор, пока сонный лекарь её не отворил.

— Доктор, беда! Нужна ваша помощь! — Пол Гроссман — местный егерь и вчерашний пациент — встревоженно смотрел на мужчину. Позади него в рассветном зареве Александр разглядел нескольких мужчин в военной форме и с мечами на поясе. Рядом с ними на покосившейся телеге лежал еще один. Он не подавал признаков жизни.

— Что случилось, — Виндлоу спустился с крыльца и несмотря на утреннюю прохладу в одной рубашке и брюках направился к телеге.

— Это наши солдаты. Они возвращались из похода, направлялись в столицу, но мост через реку рухнул и несколько человек упали в воду, — Пол перевёл дух. — Я с утра ходил силки проверять, слышу грохот, крики… Ну и кинулся, а там…

— Наш генерал, доктор, — один из солдат указал на неподвижно лежащего мужчину. — Он, похоже, головой стукнулся. Помер что ли? Посмотрите его.

— Всех пострадавших в дом. Ада! — Александр позвал дочь, которая уже давно выглядывала из-за двери. — осмотри их на предмет переломов, гематом. Сделай, что нужно. А его, — врач указал на лежачего. — Надо внести. Только аккуратно, поднимайте на носилках.

Все вошли в дом и расположились кто где. Александр хоть и волновался насчёт присутствия толпы солдат в доме, где живёт совсем юная девушка, тем более — его дочь, но сопротивляться не смел, помогать надо всем. Солдаты не проявляли грубости, а как раз наоборот, много рассказывали о прожитом происшествии, о последнем их военном походе,