— Посланник предков не держит зла на ваш род, Джайло-Манап, — сделал вывод Чабык. — Ступай в свое кочевье и успокой соплеменников. Приготовьте нам место для стоянки, мы придем завтра.

— Пошли нукеров вперед по дороге, — добавил Олег. — Пусть проверят, насколько она проходима, и узнают, что нужно, чтобы не застрять среди скал.

— Наше кочевье будет радо принять столь уважаемого гостя, посланник, — склонил голову староста. — Мы заколем в честь тебя родового черного быка, ты станешь нашим хархоном.

Кто такие хархоны и чем так важен родовой бык, ведун не знал. Но, судя по смыслу, это было что-то почетное и безопасное, а потому Середин не стал возражать. За время годичного путешествия по реке Белой он успел поменять столько имен и титулов, что одним больше, одним меньше — роли уже не играло.

Аркаим — археологический комплекс, включающий укрепленное поселение и прилегающие хозяйственные площадки, могильник, ряд неукрепленных селищ. Общая площадь 20 000 м 2 … Особенно впечатляют металлургические «цеха» Синташты. Город-крепость перестраивался и разрастался, были перенесены стены и ров. Внутренний же заваливался почти исключительно отходами металлургического производства. Около полутора веков процветала в Южноуралье Страна городов. Потом синташтинцы ушли. Их место пусто не осталось, его заняли, судя по всему, родственные племена. Но ничего подобного здесь уже никогда не было.

Материалы археологической экспедиции Челябинского университета под руководством Г. Б. Здановича

Известный Джайло-Манапу путь через горы оказался именно дорогой — широкой, удобной, без резких поворотов, подъемов и спусков. Кое-где, правда, ее присыпало оползнями, места повлажнее обросли леском — но для многих сотен нукеров это не стало препятствием. Камни в считанные минуты отбрасывались с дороги, деревья вырубались под корень, и обоз продолжал свое движение. Главное, там не встретилось скал и расселин — преодолеть иные неприятности было не сложно.

Когда воины откатили в сторону первую поваленную сосну, Олег из любопытства пересчитал годовые кольца. Получилось сто тридцать три. Значит, дорогу забросили где-то полтора века назад. Точнее не определишь: сосны ведь на накатанном тракте в первый же год не поднимутся. И неизвестно, самое ли старое это дерево из выросших — или так, середнячок.

За один день через горы обоз все-таки не перебрался. Шли они полных три дня, лишь в сумерках последнего попали в устланное серым, полустаявшим снегом ущелье, что тянулось уже не на север, к далекой Каме, а на юг — к Уралу. Но все же не три недели, как в прошлый раз. Отары тут же разбрелись: оголодавшие среди скал овцы разгребали снег и жадно поедали жухлую прошлогоднюю траву, благо здесь ее было в избытке. Лошадям тоже требовалось набить брюхо, так что кочевники простояли в столь хорошем месте два дня и затем двинулись вниз по сторонам от узенького, весело журчащего ручейка.

Отары ползли еле-еле, немногим быстрее улитки. Вечно голодные, бараны разрывали снег, выгрызали на открывшемся месте траву и только после этого делали несколько шагов, чтобы снова начать рыть. Разумеется, при желании их можно было погнать вперед — но тогда скотина останется голодной, ослабнет, начнет болеть и дохнуть. Зимой стада и так порой в два-три раза редеют, коли снега слишком много. А если еще и гонять, мешая дорыться до еды, то можно и всю животину угробить.

Лошадям тоже требовалась еда — но зато за пару часов они могли промчаться от пастбища к пастбищу верст двадцать. А потому Олег, взяв с собой Чабыка и полусотню нукеров из рода ворона, поскакал вперед, чтобы уже через день спуститься к недавно освободившейся ото льда Сакмаре.

— Вот проклятие! — спешился ведун на пятнистом от полустаявшего снега пляже, сбил ногой с выпирающего камня юбочку припая. — Не везет, так не везет.

— Чем ты недоволен, посланник предков? — не понял Чабык. — Вот Запретная река, к которой ты так стремился. Мы дошли до нее, не потеряв ни одной телеги, ни одного коня и ни единого барана. Грех обижаться на богов после такой милости.

— Я не знаю, с какой стороны мы от городов Каима, дружище. — Олег присел, зачерпнул горсть воды, отер лицо. — По льду мы легко прошли бы вверх и вниз, нашли знакомые места. Сам знаешь, замерзшая река — лучшая дорога, ровная и прочная. Сейчас же я не представляю, куда повернуть, долго ли идти, и где брод — тоже непонятно. Этот берег скалистый, тот пологий. Если идти по суше, лучше бы переправиться на ту сторону.

— Мы пришли по торному пути, посланник, — после некоторого размышления напомнил кочевник. — Он не может оборваться в диком месте. Либо брод прямо здесь, либо дорога повернула. Нужно лишь найти куда.

— Полтора века прошло, Чабык, — вздохнул Олег. — Заросло все, как и не было. Поди угадай, где поворот? То ли здесь, то ли три версты назад, то ли его и не было. Да и брод за столько лет размыть могло. Тут дно — песок. Сам знаешь, как он текуч и капризен. Лезть наугад неохота, не май месяц на улице. Замерзнем.

Чабык опять задумался, спустя пару минут предложил:

— Я велю юному нукеру залезть на дерево. Ежели есть округ жилье, так дымы от очагов быть должны. Или хочешь — пошлем в реку воинов дно проверить. Коли бараньим жиром обмазаться, а опосля у костра согреться и мяса от души покушать, так от холодной воды не будет особого вреда.

— Дыма среди гор можно не углядеть. Особенно когда дрова сухие, а огонь далеко… — задумчиво пробормотал ведун. — Но мысль интересная… Только кровь живая нужна, у тебя найдется?

— Возьми мою, посланник! — с готовностью предложил воин.

— Такая жертва ни к чему, — отказался Олег. — Сойдет и баранья. Твои нукеры «сухой паек» с собой захватили? Тогда разводите костер. Пока — один. Скотину без меня не резать! Пусть сперва зола немного нагорит.

— Как скажешь, посланник, — склонил голову кочевник и обернулся к сбившимся у воды воинам: — Привал! Расседлывайте лошадей, готовьте хворост.

Середин отдал ему повод своего коня, направился к скалам, нависающим над водой у края ущелья, и принялся раскидывать ногой снег, заглядывая между камнями. Вскоре он нашел то, что хотел — чуть маслянистую, плотную глинистую проплешину, словно встопорщенными перьями покрытую серым лишайником. Не желая приносить вреда больше, чем требуется, ведун косарем подрезал верхний слой, быстрым движением вырезал глиняный конус, после чего опустил мшистую пластинку обратно.

Пока кочевники разводили огонь, Олег хорошенько размял глину, время от времени макая ее в воду, после чего бросил возле берега сложенную широкими петлями веревку, омыл в реке лицо, простер перед собой ладони:

— Ты, вода, текла из-за гор, по полям, лесам, лугам широким, — забормотал он заклинание, что должно было установить его связь с одной из четырех стихий, — под небом синим, в ночи черной. В тепле грелась, в холоде мерзла, черноту снимала, красоту открывала. Забери, вода, глаз черный, уведи в путь долгий, по воде текучей, по руслу извилистому, по борам, косогорам, по лесам и ямам. Стань, вода, омутом глубоким, протокой широкой. Стань, вода, тропой путеводной, что человек не заметит, воробей перепрыгнет, крот подроет, а Ний темный по тебе пойдет. Не на миг, не на час, а пока из начала до избытка не пройдет…