– Не говоря уже о необходимости убедитьссся, что во время обращщщения вссспять никого не будет в воздухе, – сухо добавил Ангпхакорн. – Тебе, Боуман, не хватит голосссов, чтобы отменить правила, – даже есссли к тебе присссоединитссся Демон. Сссдавайссся.

– Ни за что, – отрезал Пол, поднимаясь. – В наших руках – будущее всего человечества, а вы готовы сдать его в утиль?! Ради беспочвенных фантазий о расе женщин, обладающих материнскими инстинктами, и ради… – Тут он замолчал и указал на пернатого змея.

– Ты наверняка собирался сказать «и ради мерзкой гадости»? – с невинным видом осведомилась Иштар. – Разве нет?

– Да! – резко бросил Чанза, чаша терпения исполина явно переполнилась. – Мерзкие гадости, не Изменения, а извращения! Драконы, единороги и этот ваш драгоценный подводный народ! Все это – не люди! Это – подонки, мерзкие выродки!

– О господи, – вздохнула Иштар, – не сомневаюсь, что мы нашего дорогого Чанзу просто достали. Позволь-ка спросить тебя, дружок: а разве в твоих генах заложен рост в три метра и вес в двести килограммов?

– Это к делу не относится, – проворчал член Совета. – Я-то – человек!

– Ну да, ну да, полагаю, чшшто прочшшии объяссснения излишшшни, – заметил Ангпхакорн, – благодарю за уточшшнение. Пора голосссовать. Предлагаю разссс и навсссегда прекратить обсссуждения того, как зассставить людей «работать», чшштобы у них рождалось большшше детей, и того, как лучшше воссспользоватьссся «железным кулаком», чшштобы положить конецсс «мерзкой гадости» Метаморфов.

– Мы еще не услышали мнение нескольких членов Совета, – заметила Шейда. – Миндзи? Тетцакола? Вы как-то странно притихли.

– Это потому, что мы согласны с Полом, – ответила Сайд Дракович, жестом указывая на остальных. – Мы, все шестеро, считаем, что разумнее ввести ряд ограничений. Оказать на человеческую расу… давление, чтобы вернуть былую силу. Закалить в огне, чтобы придать стальную твердость.

– Боже, боже, боже мой, – ответила Иштар, – то мы «мерзкая гадость», то – клинки, которые нужно засунуть в горн…

– Не все мы считаем Изменения извращениями, – заметила Селин, – я ассистировала при многих Изменениях, так что не считаю их гадостью. Но для Изменения требуется очень много энергии, еще больше – для того, чтобы поддерживать форму Метаморфов, – взгляните хотя бы на Кантора. Подобное разбазаривание ресурсов мешает важным проектам. – Селин замолчала и льстиво улыбнулась Иштар: – Хотелось бы добавить, что Изменения среди руководителей, конечно же, следует всецело одобрить. Так, чтобы никто из присутствующих не беспокоился из-за последствий программы.

– Верррр'о, – насмешливо проревел Кантор.

Как только заговорил Чанза, Джавлатанагс принял вид медведя.

– Так уж 'ас точ'о 'е, подкупят! Поддерррживаю!

– Все согласны? – осведомилась Иштар.

– Да, – подтвердил Кантор.

– Да, – сказала Шейда.

– Да, – согласился Айкава, – нетерпимость – вот настоящая гадость.

– Да, – прошелестел Ангпхакорн.

– Да, – в заключение произнесла Иштар. – Вот и все. Пол! Согласно протоколу, тебе понадобится девять голосов, чтобы отменить вето на твою программу. Так что ничего тебе не светит, пока трое из нас не умрут.

– Посмотрим, – ответил Боуман. – Увидите, что иного пути у нас нет. Мы все равно к этому придем, поверьте.

– До тех пор пока не ослепну – не придем, – возразила Шейда.

Трехмерная голограмма в виде двойной спирали, парящая над рабочим столом, расплелась надвое, вобрала в себя новую ДНК, распалась на участки, имитирующие цепочки белковых соединений, после чего соединилась вновь, и процесс повторился.

Даная Горбани отстраненно наблюдала за моделируемым процессом. Врачевательница генетических сбоев была худощавой, как и сестра, с такими же медно-каштановыми волосами. Однако пряди были длинными, в отличие от сестры, да и опытный генетик заметил бы, насколько неестествен васильково-синий цвет глаз. Но Даная, как и Шейда, подверглась весьма немногочисленным «улучшениям», к тому же проделанные Изменения были негенетическими. И без того хватало забот. И так приходится спасать чужие жизни, не хватало еще испортить собственный генетический код.

Голограмма двигалась замедленно: Даная наблюдала всего лишь имитацию процесса, который происходил намного быстрее, чем успевал уследить человеческий взгляд. Расчеты и анализ осуществлялись в Сети – там подыскивались комбинации генов, при которых удастся устранить конкретную проблему в генетическом коде отдельно взятого пациента.

Результат проблемы сидел в кресле напротив – подергиваясь, доверчиво смотря на целительницу. Герцер Геррик с рождения страдал недугом, имеющим симптомы, схожие с симптомами болезни Паркинсона. При обычных генетических тестах нарушение не заметили, и заболевание проявилось только в пятилетнем возрасте, когда скрытые ретровирусы привели к генетическим сбоям. За последние десять лет здоровье ухудшилось настолько, что Геррик почти ослеп, его мучили эпилептические припадки и он почти не мог передвигаться самостоятельно. Без лечения (а до сих пор лечение «представлялось невозможным») прогноз неутешителен: Герцер оставит скорбную земную юдоль задолго до двадцатого дня рождения, иными словами – примерно за четыреста семьдесят пять лет до истечения отпущенного срока.

Несмотря на страдания, молодой человек поддерживал отличную физическую форму. Раньше упражнения помогали совладать с приступами болезни, а потому Геррик старательно тренировался. Однако сейчас ухудшалось состояние и тела, и нервной системы.

Ситуация осложнялась и тем, что юноша дружил с дочерью Данаи; Горбани не хотела браться за лечение, зная, что личные отношения помешают работе. К тому же Даная поссорилась с родителями Герцера: после первых же спазматических приступов Мелисса и Гаррис стали избегать ребенка – точно боялись заразиться генетическими дефектами.

Пока родители не предоставили Герцеру полную свободу, пока ему не исполнилось четырнадцать и он не вступил в совершеннолетие, пока юноша лично не обратился за помощью, Даная откладывала лечение. Теперь, когда болезнь обострилась, Горбани корила себя за то, что прождала так долго.

Но надежда оставалась… если только Даная сможет помочь.

– Это, Герцер, как картинка-головоломка, – произнесла Даная, наблюдая, как сплетается и делится на части сдвоенная спираль. – Одни гены не стыкуются с другими – как ни подставляй. Кто-то из твоих предков решил соединить пару носителей хромосом. А они не подходят. И в результате нервы не пропускают импульсы.

– Да, док'ор, – со вздохом ответил юноша, – я 'наю.

– Конечно же знаешь, – с улыбкой ответила Горбани. – Сейчас я думаю, как исправить сбой. Исправить лучше, чем получилось бы у автодокторов.