Речь затронула «простых человеков» (к каковым относило себя большинство народа) за живое. Каждый знал, что он работает больше другого и что именно за его счет кормится хренова туча бездельников. Каждый знал лавочника, в магазинчике которого цены на хлеб, соль и сахар постоянно росли. Каждый знал неправедного судью, который принял не то решение, разбирая спор между соседями, или вынес наказание по уголовному делу слишком мягкое или слишком суровое (с чьей стороны смотреть). Каждый знал вреднючего учителя, несправедливо допекавшего родного оболтуса в гимназии, профессора или доцента, предъявлявшего студентам в университете немыслимые требования, неверно лечившего врача, неправильно сочинявшего писателя. Все могли видеть нагло благоденствующих иностранцев, обирающих коренное население на рынках и отбивающих у него работу… В общем, Президент был кругом прав.

Активисты «Объединенного Отечества» быстренько организовали ряд «спонтанных и гневных массовых выступлений» по всей стране в поддержку Президента и, одновременно, с требованием к нему и правительству принять решительные меры против саботажников и вредителей.

Президент заявил, что преодолеть сопротивление реформам нельзя средствами одной лишь полиции и спецслужб. Для выявления и разоблачения скрытого саботажа необходима широкая поддержка со стороны всех честных патриотов. Кроме того, во многих случаях крайне вредные по своей сути действия, направленные на подрыв престижа Родины, нашим демократическим и весьма мягким законодательством не признаются преступными. Вокруг таких случаев нужно создать обстановку всеобщего осуждения и нетерпимости.

Отвечая на призыв Президента, Народная палата парламента по инициативе депутатов все того же «Объединенного Отечества» создала первую в стране «Комиссию по расследованию антипатриотической деятельности» (КРАД). В течение месяца такие комиссии были созданы в Совете каждого административного и национального кантона. В каждом муниципалитете появились общественные представители, в задачи которых входило принимать от населения соответствующие заявления («сигналы»), собирать свидетельства и направлять первичные материалы для рассмотрения той или иной комиссией.

Стиллер распорядился оказать народной инициативе всемерную поддержку со стороны полиции, спецслужб и государственных СМИ.

И пошла писать губерния…

* * *

Те, кому стали приходить повестки с вызовом в КРАДы, по своему отношению к этому обстоятельству разделились на две группы.

Первую — большую — составили наиболее пуганные и осторожные. Демократия демократией, резонно полагали они, но раз инициатива исходит от Президента и от правящей партии — просто наплевать на это дело опасно. Нужно сходить и устранить недоразумение. Бог не выдаст, свинья не съест.

Вторая — меньшая группа граждан, к которой относился, кстати, инженер Варбоди, — восприняла начало деятельности КРАДов с недоумением и презрительным пренебрежением. Они просто игнорировали вызовы, полагая, что, поскольку деятельность комиссий законодательно не регламентирована, то и средств воздействия на вызываемых у самозванцев нет.

Досталось, однако, и тем, и другим.

Комиссии были сформированы из состава общественного актива, состоявшего при территориальных ячейках «Объединенного Отечества». А это люди, как известно, также, в основном, двух сортов.

Одни, хорошо зная, с какой стороны у бутерброда масло, делают партийную и государственную карьеру, руководствуясь главным принципом: принят в стаю — держи нос по ветру, слушайся вожака, гавкай вместе со всеми, получай положенный кусок добычи.

Для других участие в политической самодеятельности — способ компенсации жизненных неудач — одиночества, обид, недооценки со стороны окружающих, скверного выбора профессии и тому подобного, а для маргиналов — возможность дать выход собственной истерии и психопатии.

Поэтому КРАДы удались на славу — истерически патриотичны, агрессивны, въедливо предвзяты и безжалостны… Жуткая вещь — доморощенное следствие, не стисненное нормами закона и стоящее на трех китах: на идеологической установке, на правосознании, сформированном чтением детективов и просмотром фильмов о полицейских, а также на чувстве справедливости, выросшем из собственных комплексов неполноценности.

Результатом рассмотрения дела на комиссии было либо признание вызванного честным патриотом, либо — объявление его «лицом, противопоставившим себя Родине и народу» (народное прозвище — «противленец»).

Однако, оправдаться шансов практически не было. Политическую установку нужно выполнять, а перед чистым патриотизмом грешны все. Анекдоты политические рассказывал? — циничный отщепенец. Любовницу при живой жене и детях завел? — попираешь традиционные моральные ценности народа. Предпочитаешь иностранные товары? — подрываешь отечественную экономику. Завалил на зачете целую группу студентов? — срываешь подготовку отечественных специалистов. Повысил цены? — экономический провокатор. Напился в День Объединения? — оскорбил свинским поведением национальный праздник. Не выпивал со всеми в День Объединения? — презрительно игнорируешь народное торжество…

Те, кто пренебрегал явкой в комиссию, объявлялись противленцами автоматически, причем особо злостными («…тем самым выказал циничное пренебрежение представителям вскормившего его народа и плюнул в лицо общественному мнению» — из протокола КРАД).

К выявленным противленцам применялись меры исключительно общественного порицания и воздействия. Их списки с указанием домашних адресов, рода занятий и места работы публиковались в СМИ, чтобы каждый честный патриот мог лично или в компании с другими честными патриотами выразить отщепенцу свой гнев и возмущение.

С самого начала главными и наиболее активными выразителями народного гнева стали студенты и ученики старших классов гимназий, поскольку в этой среде было готовое организующее ядро — члены Патриотического Союза Молодежи (он же ПСМ или Патримол), а готовность побузить органически свойственна всем молодым людям. Патримольцы с энтузиазмом начали разборку с профессурой и учителями, среди которых вдруг оказалось огромное число противленцев. При этом молодым борцам не нужно было даже заключение КРАД. Они причисляли к этой вредной категории того или иного преподавателя и по собственной инициативе, и в результате заочного обсуждения на заседании ячейки. Противленческую профессуру подвергали жесткой обструкции, срывали лекции, освистывали, оскорбляли, прокалывали шины у принадлежавших им автомобилей, били стекла в их домах…

Администрация учебных заведений растерялась и не знала, что делать. Все эти безобразия творились под самыми верноподданническими лозунгами и освещались в СМИ как вполне законное проявление непосредственной демократии. Попробуй тут, призови к порядку, — сам угодишь в противленцы.

Толпа быстро опьяняется безнаказанностью, иллюзией коллективной правоты и требует новых жертв. Инициатива «акций народного гнева» вскоре вырвалась за стены учебных заведений. «Объединенное Отечество», формально оставаясь в стороне, подогревало ситуацию из-за кулис. С одной стороны, лидеров Патримола активно прикармливали, предоставляя им финансовую помощь, как правило, под видом добровольных пожертвований патриотически настроенных предпринимателей. С другой стороны, — руководителям государственных предприятий и учреждений деликатно намекнули, что не следует препятствовать желанию работников, участвовать в «акциях народного гнева». Понято. Рабочие и служащие целыми коллективами стали выходить на манифестации вместе со студентами…