Но Марти не чувствовала себя забытой.

Никто не чувствовал.

Бернис умудрялась уделить внимание каждому.

А когда кто-нибудь начинал с любопытством коситься на Марти, с радостью это любопытство удовлетворяла, не касаясь ненужных тем.

— Это — Мартина, — сообщала Бернис законопослушному обществу, в котором Марти благодаря пирогам почти уже адаптировалась. — Она будет работать у Джо.

После этой волшебной фразы Марти из незнакомки тут же превращалась в свою. Причем, как выяснилось, совсем не важно, кто произносил «заклинание».

— Это — Мартина, — сказала пожилая дама пришедшей позже подруге, тоже в годах и, видимо, глуховатой, потому что адресованные ей слова звучали на весь зал. — Будет работать у Джо.

И да, это сработало. Старушка заулыбалась, дружелюбно кивнула Марти и тут же о ней забыла, чтобы отдать должное выпечке.

Занятно.

Если бы подобное происходило в баре и все участники действа употребляли алкоголь, это легко объяснялось бы. Но в «Пирогах» не подавали ничего крепче кофе.

Откуда же тогда чувство легкого опьянения?

От людей, наверное. От общения.

В тюрьме Марти его не искала. Не испытывала такой потребности. Не вела задушевных бесед с сокамерницами, не вступала в споры. Нескольких слов, сказанных коротко и по существу, обычно хватало. За ней закрепилась репутация молчуньи. Кто-то считал высокомерной стервой. Однажды бросили в спину презрительно «леди!»… и Мартина Аллен в первый и последний раз провела сутки в карцере как зачинщица драки. Синяки неделю еще сходили с лица, и ребра болели, но с разговорами уже не лезли…

Может, Бернис все-таки маг? Или природница, сдабривающая лакомства особыми травками?

Проверить это Марти не могла.

А вот убедиться еще раз в действенности волшебных слов возможность представилась.

— Новенькая? — спросила присевшая на соседний табурет женщина лет тридцати пяти.

Тон ее показался Марти вызывающим.

И внешность тоже.

Рубашка в клеточку. Брючки узкие. Вьющиеся каштановые волосы собраны на макушке в растрепанный пучок. И лицо слишком яркое даже без косметики. Глаза синие. Губы кроваво-красные. Ресницы и брови густые и темные…

— Я — Мартина, — попыталась Марти скопировать тон Бернис. — Буду работать у Джо.

И…

…что-то пошло не так.

— Мило, — проговорила незнакомка, выдержав долгую паузу. И по-мужски протянула раскрытую ладонь: — Джо.

— Простите, — пробормотала Марти, поняв, что ни о каких новых работницах ее собеседница до этой минуты понятия не имела. — Я…

— Ты-то тут при чем? — отмахнулась Джо. — Где этот пес?

Она посмотрела на застывшую за стойкой Бернис, а та указала взглядом куда-то за окно.

Джо выскочила на улицу, и Марти опять не удивилась: у кафе стоял черный автомобиль лейтенанта Фаулера.

Значит, сейчас во всем разберутся.

Только хорошее настроение улетучилось так же внезапно, как пришло, сменившись напряженным ожиданием.

В гневе Джоан Гарнет была страшна.

Так страшна, что любой, кто видел это однажды, в следующий раз предпочел бы оказаться на вершине извергающегося вулкана или в лодке посреди штормящего моря, только не рядом с разгневанной миз Гарнет.

На счастье Кеннета Фаулера, сейчас она была лишь немного… совсем немного раздражена. Иначе он успел бы завести мотор и уехать, прежде чем Джо запрыгнула на пассажирское сиденье его машины и захлопнула дверцу.

Стекло задребезжало. Но не треснуло.

— Прости, — сказал Фаулер.

Джо задумчиво посмотрела на свои ногти. Длинные. Острые. Покрытые алым лаком, но давно, так что тот уже облупился на кончиках…

— Ты же говорила, что не справляешься одна, — предпринял вторую попытку Фаулер.

— Зря.

— Что — зря? — осторожно переспросил лейтенант.

— Зря говорила, — хмуро отозвалась Джоан. Глянула на него исподлобья и выпалила сердито: — Вот скажи, о чем ты вообще думаешь? Сначала — мальчишка из психушки, теперь — девчонка из тюрьмы.

— Адам не из психушки.

— Да? То-то он бывает там чаще, чем в архиве. Помощничек!

Фаулер предусмотрительно промолчал.

— Я ведь действительно не справляюсь, Кеннет! Я уже готова спалить эти бумажки, потому что понимаю, что мне жизни не хватит, чтобы их разобрать. Мне нужны нормальные работники, а ты подсовываешь каких-то… убогих… Вот какой толк будет от этой бледной девицы?

— Она не девица…

— Мм? — Джо насмешливо вздернула бровь.

— Ей тридцать один, — объяснил Фаулер. — Просто выглядит… так… И она — военный хирург. В прошлом.

— В прошлом. — Джоан вздохнула. — Прошлое нужно отпускать, Кен. Тогда оно, быть может, отпустит тебя. А эта Мартина… Ее ведь не за проявленный героизм сюда отправили? Еще и запечатали.

— Запечатали ее не по приговору. Раньше.

— Срыв?

Лейтенант покачал головой:

— Отсрочка.

Осколочное ранение почти в самом конце войны. На первый взгляд не слишком серьезное. Но снаряд оказался с сюрпризом от дарнийских магов. Осколок извлекли, а нейтрализовать закрепившееся в месте поражения заклинание не смогли. То подпитывалось за счет собственной магической энергии жертвы и продолжало ее убивать. В случае Мартины Аллен, которая магом была не самым сильным, — медленно. Целителям хватило времени, чтобы разобраться, что к чему, и сделать то единственное, что еще можно было сделать, — запечатать каналы.

— Значит, если снять печати, она умрет? — спросила Джо, выслушав объяснения. — Печально. Хотя… все мы умрем однажды… И это — не та причина, по которой я впущу ее в свою башню.

— Остров ее принял.

— Ой, я тебя умоляю! — Джо кисло скривилась. — Бернис всего лишь угостила ее пирогом.

— Но она ведь как-то попала к Бернис? — вкрадчиво проговорил Фаулер.

Нужного впечатления на госпожу архивариуса его слова не произвели.

— Все ходят к Бернис, — фыркнула она. — А ты должен был прийти ко мне. Если не до того, как пообещал этой недевице место в архиве, то сразу же после.

— Я собирался.

— И что тебя задержало?

Он шумно выдохнул, но… Она ведь все равно узнает. И будет только хуже, если не от него.

— Труп.

Джоан нахмурилась. Впилась в Фаулера тревожным взглядом.

— Да, — подтвердил он. — Уже второй. Раннер просил придержать информацию до уточнения, но, как по мне, случаи полностью идентичны.