— Недурное начало, — воскликнул мистер Бард. — Несколько любопытных фактов, и наше воображение заработало вовсю. Очень хорошо. Великолепно! Миссис Аллейн, если вы уже позавтракали, давайте поднимемся наверх и поглядим, как мы отчаливаем.

— А может быть, нам всем стоит подняться? — сказала Трои.

— Ещё бы, — оживилась мисс Рикерби-Каррик. — Шагом марш, друзья мои!

Она энергично высморкалась и ринулась вон из салона. Не обратив внимания на табличку с надписью «Осторожно, высокая ступенька», она поспешно шмыгнула в дверь и тут же споткнулась и закричала. Трои услышала, как мистер Хьюсон сказал сестре: «Поразительная особа», на что та ответила: «Прямо чудище из королевской кунсткамеры». Вопреки логике Трои обозлилась и на них, и на мисс Рикерби-Каррик, ухитрявшуюся раздражать буквально всех. Мистер Поллок, правда, ограничился лишь тем, что буркнул: «Во здорово!», а мистер Бард, взглянув на Трои, красноречиво закатил глаза и последовал за остальными на верхнюю палубу. Мистер Лазенби, ещё не окончивший завтрак, помахал вилкой, давая понять, что присоединится к компании позже.

Доктор Натуш подошёл к окну салона и стал смотреть на причал.

«Какой же он высокий, — подумала Трои. Натуш был выше её мужа, совсем не малорослого. — Он ждёт, чтобы мы вышли первыми», — догадалась она и подошла к нему,

— Доктор Натуш, вы уже совершали такие путешествия? — спросила она.

— Нет, никогда. Я еду по реке впервые.

— Я тоже. У меня и в мыслях не было, и вдруг решила взять билет.

— Вот как? Что ж, вполне понятно, что вам захотелось отдохнуть после хлопот.

— Да, — Трои кивнула, почему-то обрадовавшись, что он все же узнал её. Даже не заметив, что на сей раз не испытывает привычного смущения, она сказала:

— Меня они всегда немного угнетают, эти торжественные церемонии.

— Некоторые ваши работы очень хороши; я их видел в Лондоне, и они мне доставили большое удовольствие.

— Правда? Я рада.

— Мы, кажется, уже отчаливаем, если это правильное выражение. Не хотите ли подняться наверх?

Трои поднялась на палубу. Юнга Том отвязал концы и аккуратно сложил их. Шкипер стоял у руля. Машины теплохода заработали, и он двинулся назад, отдаляясь от причала. Мотоциклисты по-прежнему торчали на мостовой. Трои заметила, что Том еле заметно помахал им и они в ответ чуть приподняли руки. Девушка взобралась верхом на сиденье, юноша оттолкнулся, мотор затарахтел, мотоцикл рванулся, взревел и со скоростью ракеты исчез из поля зрения.

На палубу наконец вышел доктор Натуш, а за ним и мистер Лазенби. Все восемь пассажиров стояли у борта, глядя на удалявшийся берег. Шпили, вафельницы, стеклянные коробки, крыши мансард и приземистая ратуша медленно перемещались, то заслоняя, то открывая друг друга, и становились все меньше и меньше. «Зодиак» плыл по фарватеру реки к шлюзу Рзмсдайк.

— Его деятельность была весьма многообразной, — рассказывал Аллейн. — На ближнем и Среднем Востоке он работал на крупнейших воротил, занимавшихся продажей наркотиков. С одним из них он не поладил, и считают, что тот выставил его из игры. После наркотиков он начал спекулировать поддельными произведениями старых мастеров. Он организовал несколько крупных дел в Париже. Затем перебрался в Нью-Йорк, где пожинал плоды своих трудов, пока им не заинтересовалась международная полиция. Кстати, в то время он все ещё был зарегистрирован в Голубом циркуляре, что значит…

Уже знакомый нам смышлёный слушатель, сидевший во втором ряду, оживился. Казалось, он вот-вот готов вскочить и что-то сказать.

— Я вижу, вам это известно, — сказал Аллейн.

— Да, сэр. В Голубом международном циркуляре зарегистрированы те преступники, личность которых международной полицией не установлена.

— Совершенно верно. Однако полиция уже шла по его следам, и в 1965 году Артист вынужден был перенести свою деятельность в Боливию, где он впервые зашёл слишком далеко и попал в тюрьму. Как я уже говорил, он бежал оттуда в мае позапрошлого года и через некоторое время с отлично сфабрикованным поддельным паспортом прибыл в Англию на испанском грузовом судне. В тот момент у Скотленд-Ярда ещё не было против него конкретных улик, хотя мы часто о нем слышали от наших американских коллег. Я думаю, Артист ещё до прибытия в Англию вступил в контакт со своими будущими сообщниками и один из них забронировал для него каюту на «Зодиаке». Цель этого манёвра станет вам ясной в дальнейшем.

Должен обратить ваше внимание на тот факт, что Артист обладал одним физическим недостатком, однако нам это стало известно значительно позже. В то время, о котором я рассказываю, мы не имели представления о внешности Артиста. На единственной фотографии, переданной нам боливийской полицией, был запечатлён заросший волосами субъект, уши которого были скрыты кудрями, рот — пышными усами, а остальная часть лица — бородой и густыми холёными бакенбардами.

Теперь, мы, конечно, знаем, что у него была особая примета. Нужно ли, — спросил Аллейн, — напоминать вам, в чем она заключалась?

Слушатель из второго ряда показал жестом, в чем заключалась особая примета Артиста. Аллейн кивнул и продолжил свой рассказ,

— Я имею возможность очень детально познакомить вас с этой, казалось бы, невинной речной прогулкой, потому что моя жена довольно подробно мне о ней писала. В своём первом письме она сообщала, что…

"Вышло так, — писала Трои, что я решилась на поездку экспромтом, но, кажется, не пожалею. Обычно ты писал мне из кают, купе и номеров гостиниц, а я сидела и ждала, зато теперь мы оба в одинаковых условиях. Меня огорчает только то, что в ближайшие пять дней я не смогу получать твоих писем. Своё письмо я брошу в шлюзе Рэмсдайк, и, если повезёт, ты получишь его в Нью-Йорке в тот день, когда я буду в Лонгминстере, конечном пункте нашего путешествия.

Мы живём в мире воды: водовороты, водоросли и стремнины. Ты сам знаешь, как плохо я ориентируюсь, а то, что происходит вокруг, запутывает меня окончательно. Почти весь день электростанции на берегу передвигаются то влево, то вправо. Мы к ним то приближаемся, то отходим. Да, милый мой, я знаю, что меняется течение реки, а станции стоят на месте. Если не считать этих электростанций, здешний ландшафт на редкость ровный, утрамбованный, как говорит наш капитан, самой историей. Красные и Белые Розы. Кавалеры и круглоголовые. Священники и бароны. Все они мчатся к нам через столетия. А тебе известно, что в этих местах как-то провёл целое лето Констебль и писал здесь картины?

Что касается моих спутников, то я уже пыталась их тебе описать. Случайная компания, не лучше и не хуже, чем любые восемь человек, решивших совершить пятидневное путешествие по реке. Если не считать насквозь простуженной мисс Рикерби-Каррик, которая меня, наверно, доконает (ты ведь знаешь, как я ненавижу вечно гундосящих людей), и чернокожего доктора Натуша, мы ничем особенным не отличаемся.