Ник вынул записную книжку и золотую самописку и прислонился к стене. За ним наблюдали все: пятеро полицейских — с интересом, маскирующимся под гостеприимство, Лакридж — с откровенной злостью, Малтан — с печалью обреченного.

Ник тихонько насвистывал сквозь зубы, будто бы не замечая сфокусировавшейся на нем агрессии. Он торопливо написал, вздохнул и притворился, что перечитывает написанное, затем вырвал страницу, смял ее и начал писать снова.

— Очень трудно сосредоточиться в вашей подземной камере, — сказал Ник Лакриджу. — Не понимаю, как тут можно работать? Подозреваю, что здесь водятся тараканы… а, может быть, и крысы… Вот это, что это такое?

И он указал карандашом в угол. Обернулись только Малтан и Лакридж. Полицейские, не моргнув глазом, продолжали таращиться на Ника. Ник тоже уставился на них, но почувствовал, как в животе начинает расти легкий страх. Они ведь не рискнут сделать что-нибудь с племянником ЭДВАРДА СЭЙРА? И все же… эти люди явно планировали что-то недоброе, по крайней мере, по отношению к Малтану. Ник не должен этого допустить.

— Ах, это только тень, но бьюсь об заклад, что у вас тут крысы. Под землей, — сказал Ник, вырывая вторую страницу. Он сложил листок, надписал «Мистеру Томасу Гаррану» и протянул записку Малтану, одновременно шагнув вперед, чтобы скрыть от всех следующее действие. Сделав шаг, он натолкнулся на Лакриджа.

— О, извините! — воскликнул Ник и в суматохе столкновения вложил в ладонь Малтана первый листок.

— Я… ах… все еще не оправился от событий в Форвин-Милл, — пробормотал Ник, когда Лакридж, проглотив ругательство, отпрыгнул назад.

Полицейский шагнул вперед, чтобы подхватить падающего Ника. Они были начеку, но так и не разгадали его маневр.

— Нетвердо держусь на ногах, — продолжал Ник. — К несчастью, безо всякой выпивки. А теперь я должен подняться и переодеться к обеду. Кто отвезет Малтана в «Голден Шииф»?

— Я отвезу, сэр. Констебль Риптон.

— Вот и хорошо, констебль. Я позвоню в отель, слуги моего дяди будут вас ожидать и закажут вам обед.

— Спасибо, сэр, — сухо сказал Риптон.

Ник напряженно следил за полицейскими, поэтому заметил, как молодой констебль дважды моргнул, глядя на сержанта Ходжмэна. Этот знак — просьба о помощи. Подмаргивая Ходжмэну, неопытный офицер спрашивал, как поступить в данной ситуации.

— Так отправляйтесь, констебль, — сказал Ходжмэн, звучание его слов было столь же двусмысленным, как и выражение лица.

— Пойдемте наверх, — сказал Ник с наигранным оживлением. — Я за вами, сержант. Малтан, идемте, я провожу вас до машины. У меня есть к вам парочка вопросов по поводу Старого Королевства, думаю, вы мне на них ответите.

— Что угодно, что угодно, — промямлил Малтан и подошел к Нику так близко, что чуть не обнял его. — Давайте выберемся из-под земли. С этим…

— Да, я согласен, — перебил его Ник. Он указал рукой на дверь и встретился взглядом с сержантом Ходжмэном. Все полицейские придвинулись к ним. Всего на несколько шагов.

Лакридж прокашлял что-то, похожее на «Дорранс», стремительно подошел к двери, ведущей в туннели, открыл ее лишь настолько, чтобы протиснуться в проем, и выскользнул наружу. Ник хотел было окликнуть его, но тотчас отказался от этой мысли. Не нужно показывать свою слабость.

Но с исчезновением Лакриджа стало еще опаснее. Ник понимал, что Малтана в Департаменте Тринадцати никто в расчет не берет.

Сержант Ходжмэн переставил ногу в тяжелом ботинке, и его лицо оказалось лишь в дюйме от лица Ника. Положение стало угрожающим, этого сержант и добивался. Ник, пройдя школу кадетов, хорошо понимал, как важно психологически сломить противника.

Ходжмэн ничего не говорил. Он уставился на Ника злобным взглядом и, видимо, соображал, вправе ли он арестовать Малтана, и что можно сделать с Николасом Сэйром, не вызвав неприятностей.

— Мой дядя — премьер-министр, — очень мягко прошептал Ник. — Мой отец — член Совета. Маршал Харнгорн — дядя моей матери. Мой кузен — третейский судья.

— Будь по-вашему, сэр, — громко сказал Ходжмэн и отступил. Звук его каблуков будто пробил напряжение, нависшее в комнате. — Надеюсь, вы знаете, что делаете.

Это было предупреждение о последствиях. Ник жалел Малтана, но в этот момент о спасении чужого человека думать не хотелось. Желание было одно — вырваться отсюда наверх, к солнцу, туда, где между ним и тварью в клетке окажется как можно больше земли, бетона и запертых дверей.

Однако, когда дневное солнце уже ласково грело его лицо, беспокойство не покинуло Ника. Он проводил Малтана и констебля Риптона до маленького зеленого автофургона. Увидел, что прибыли несколько блестящих, дорогих автомобилей, доставившие блестящих, дорогих пассажиров. Почти всех гостей он знал. Это были люди, которых он назвал бы пустышками. Даже прекрасные молодые женщины не производили на него впечатления, привлекая внимание лишь на мгновение. Мысли Ника были далеко.

Ник думал о Малтане и двух записках, которые тот вез. Одна была адресована Томасу Гаррану, личному секретарю дяди Эдварда. Она гласила:

Гарран, дядя захочет минут пять поговорить с подателем сего письма (Малтан, торговец из Старого Королевства). Пожалуйста, убедитесь, что Малтан препровожден к Периметру людьми Фокса или капитана Свенсона, а не Д13. Попросите дядю срочно мне позвонить. Слово Сэйра.

Николас

Во второй записке, тайной, было написано:

Пошлите телеграмму: ДЛЯ МАГИСТРИКС УИВЕРЛИ КОЛЛЕДЖ НИК ОБНАРУЖИЛ ДОРРАНС ХОЛЛЕ ДУРНОЕ СУЩЕСТВО КОРОЛЕВСТВА ПРОСИТ ПОМОЩЬ АБОРСЕН

Ник допускал, что ни одно послание до адресата не дойдет. Все зависело от замыслов Дорранса и его окружения. И еще от того, что они вправе сделать с Николасом Сэйром прежде, чем он доставит им слишком большие неприятности.

Ник поежился и вошел в дом. Он попросил телефон, и лакей отослал его к дворецкому. Дворецкий, будто бы извиняясь, отвесил ему несколько поклонов и объяснил, что линия испорчена и, вероятно, не будет работать еще несколько дней, а телеграмму в отель посылать бессмысленно, потому что телеграфное агентство в стране, как известно, работает очень медленно.

Потерпев неудачу, Ник отправился переодеться к обеду. В комнате он первым делом написал отчет дяде и еще одну телеграмму магистрикс в Уиверли Колледж. Он спрятал отчет в подкладке своего чемодана и отправился на поиски камердинера, который, как он знал, сопровождал одного из прибывших гостей, немолодого денди, Херикорта Дэнжера. Все постоянные слуги Дорранс Холла наверняка были агентами Департамента Тринадцати или, по крайней мере, его осведомителями. Но слуги приехавших гостей, скорей всего, не имели никакого отношения к Департаменту.

Камердинер Дэнжера славился среди слуг своим искусством чистить ботинки гуталином, шампанским и секретным маслом. Так что никого не удивило, что племянник премьер-министра ищет его, держа в руке пару ботинок. А сам камердинер слегка удивился, когда нашел внутри ботинка записку с просьбой сходить в деревню и тайно послать телеграмму, но поскольку записка была завернута в четыре банкноты по две гинеи каждая, не отказался исполнить просьбу. Разумеется, после того, как закончит свои дела.