— Тебе не пришло в голову! — фыркнул Джанни. Келли ничего не могла поделать с тем, что была девственницей и ей даже не пришло в голову сказать ему об этом.

— Очевидно, я допустила ошибку, — тихо сказала она унылым голосом, с трудом произнося слова дрожащими губами. Ей вдруг ужасно захотелось плакать.

— Вот я, безусловно, допустил, — процедил он сквозь стиснутые зубы, натягивая на себя одежду. — Девственница. — Нахмурив черные брови, он окинул взглядом ее изящное тело, распластанное на кровати. — Да прикройся ты, ради бога!

Электрический свет, который не мешал ей прежде, теперь, казалось, высвечивал ее обнаженное тело. Поспешно сев, она схватила простыню и натянула ее до подбородка.

— Очень сожалею.

Однако не перед ним она оправдывалась, ей было жалко себя — его реакция превратила то, что она считала прекрасным, в нечто низкое и постыдное.

Теперь Келли все поняла. Джанни хотел развлечься во время отпуска, а она, дурочка, приняла это за любовь, за что-то настоящее…

— Сожалеешь. Ты сожалеешь! — возмущался Джанни. — А как же я? Было бы глупо надеяться на то, что ты принимаешь противозачаточные таблетки. Теперь прикажешь мне через несколько месяцев ждать обвинения в отцовстве?

Едва выпалив это, он понял, что поступает в высшей степени бесчестно. Ему самому следовало позаботиться о безопасности. Но он настолько потерял голову, стремясь обладать Келли, что первый раз в жизни обо всем забыл. Он потерял контроль над собой, и не только это, подумал Джанни, окидывая взглядом ее съежившуюся на кровати фигурку. Он даже не доставил Келли чувственного удовлетворения, чего никогда не случалось с ним раньше. Это сильно задело его самолюбие. Он должен был подумать, и подумать хорошенько, а он не способен был на это. Келли сидела на кровати, похожая на сломанную куклу.

— Извини, Келли… — Джанни протянул к ней руку. — Мне не следовало этого говорить.

Независимо от того, была ли она ловкой охотницей за богатыми женихами или нет, она не заслуживала его гнева.

Беременность. Отцовство. В то время как она думала о любви, он подсчитывал свои издержки! Кровь отлила от ее лица. Она поняла, что допустила самую большую ошибку в своей жизни. Как могла она быть такой легковерной, такой беспечной? Келли оттолкнула его руку и соскочила с другой стороны кровати. Обернув простыней свое дрожащее тело, она бросила на него возмущенный взгляд.

— Пожалуйста, не извиняйся. Твое сожаление не может идти ни в какое сравнение с моим.

Она стала собирать свои вещи. Джанни преградил ей путь, когда она направилась к двери:

— Подожди.

Он схватил ее за руку и повернул лицом к себе.

— Зачем? Чтобы услышать все еще раз? — возразила она, борясь с непреодолимым желанием разрыдаться.

— Нет. — Он невесело улыбнулся. — Я не такое уж чудовище, Келли, хотя думаю, что сейчас тебе трудно поверить в это. Давай одевайся, а потом мы поговорим. — И прежде, чем она успела остановить его, он резко притянул ее к себе и снова поцеловал.

В тот момент, когда его губы прикоснулись к ее губам, знакомое страстное желание огнем разлилось по ее жилам, но не успела она поддаться искушению, как он отстранил ее от себя. Его темные глаза были насторожены.

— Ванная комната там, — показал он пальцем и попытался улыбнуться, но глаза его оставались серьезными.

Снова смущенная своей реакцией, она покраснела и кинулась в ванную. Спустя пять минут, стоя умытая и одетая перед зеркалом, она пыталась кое-как собрать спутанные волосы в узел. Шпильки остались в постели. Она закусила нижнюю губу, что-бы не расплакаться. Ночь, которая должна была стать лучшей в ее жизни, оказалась самой худшей. Легкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть.

— Келли, ты в порядке?

Заботливая нотка в его голосе была равносильна соли, насыпанной па рану.

Набрав в легкие воздуха, Келли распрямила плечи. Усмешка искривила ее губы.

— Уже выхожу, — бодро откликнулась она. Она ни за что не покажет ему, какую сильную боль он ей причинил.

Войдя в спальню, она снова была сражена тем, какое сильное влечение ощутила, лишь взглянув на него. Она едва не застонала. Он стоял у двери и задумчиво смотрел на свою ладонь, сжимающую дверную ручку. Его мужественный профиль с искривленным носом, высокие скулы и твердо очерченные чувственные губы были ошеломляюще красивыми. У нее захватило дух, влечение к нему не ослабело даже сейчас, когда он дал ей ясно понять, что она больше ему не нужна. А возможно, никогда и не была нужна.

— Я отвезу тебя домой, — сказал Джанни ровным голосом, не глядя на нее.

Они сидели в машине молча; у Келли от напряжения страшно разболелась голова. Она искоса взглянула на Джанни. Его смуглое лицо было спокойно, словно его не волновало ничто в мире. Она знала, что он получил некоторое физическое удовлетворение, даже если она в чем-то и не оправдала его ожиданий.

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — неожиданно атаковал ее из темноты голос Джанни.

Она повернула голову.

— На какой вопрос?

— Ты принимала таблетки или существует возможность, что ты можешь забеременеть? — Он мельком взглянул на нее, вопросительно подняв бровь.

— Это в высшей степени нежелательно, — уныло ответила она, прерывисто вздохнув, и тайком скрестила на счастье пальцы.

Крупная рука легла на ее бедро, и она вздрогнула.

— Я позабочусь о тебе, Келли, если это потребуется, — сказал он, но, судя по всему, он предпочел бы, чтобы этого не потребовалось.

Она гневно столкнула его руку со своей ноги, краска залила ее щеки.

— Ничего не нужно. Я в состоянии позаботиться о себе сама.

— Как ты это сделала сегодня? — резко спросил Джанни.

— Замолчи и веди машину, — взорвалась Келли, не желая вступать в пререкания.

Машина свернула к обочине тротуара возле чугунных ворот. Явно решив не въезжать в них, Джанни повернулся на своем сиденье. Он бросил взгляд на ее изящную фигурку. Келли отодвинулась в самый уголок пассажирского сиденья, чтобы быть как можно дальше от него. С лицом, на кото-ром не было и тени косметики, со свободно падающими на плечи серебристыми волосами, она вы-глядела такой юной и беззащитной, что он почувствовал угрызения совести.

— Я не собирался причинить тебе боль.

Он вдруг испытал совершенно несвойственное ему желание защитить ее.

Глаза Келли наполнились слезами.

— А ты и не причинил, — выдавила она и стала возиться с ремнем безопасности, чтобы не встретиться с ним взглядом.

— Нет, причинил, и ужасно сожалею. Но я был удивлен. Я думал…

— Ты думал, что со мной все будет просто… Английская туристка. Я знаю, какова у них репутация, — сказала она едко, повернувшись к нему спиной, и попыталась открыть дверцу. Ей хотелось выйти прежде, чем она не выдержит и разревется. Ее тонкие брови напряженно сдвинулись. Как, черт возьми, открывается эта дверца?