А в это время Белый стоял перед Алискиной дверью. В одной руке он неловко держал распустившуюся розу на толстом длинном стебле, шипы с которого он предусмотрительно попросил продавщицу срезать, другой нажимал на кнопку звонка. Заслышав легкие Алискины шаги, Белый внезапно прикрыл ладонью глазок. Вдруг захотелось сделать ей сюрприз, а заодно проверить ее бдительность. «В наше время следует соблюдать осторожность. Это во мне будущий милиционер заговорил», – успел подумать Белый, прежде чем услышал:

– Что за дурацкие шутки! Кто там? – Голос за дверью звучал, как и положено, настороженно и раздраженно.

– Это я, твой самый большой друг, – улыбаясь, ответил Белый словами из мультика.

Алиса сразу узнала его и насмешливо отозвалась:

– Ах, друг! Да еще и самый большой! Ну тогда заходи!

Щелкнул замок, дверь открылась, и она предстала перед ним во всей красе. Ну, прямо кукла Барби, доведенная до совершенства: макияж, прическа, наряд.

– Ты куда-то собираешься? – на всякий случай уточнил Белый.

– Только если ты меня куда-нибудь пригласишь, – с лукавой усмешкой сказала Алиска.

Белый промолчал: с деньгами был напряг, и Алиса, сообразив, что ответа на этот вопрос не будет, опустив густые накрашенные ресницы, уточнила:

– Роза мне?

– А-а-а, да… – Сергей протянул ей цветок.

Она приняла его как должное, без особого восторга, даже на спасибо не расщедрилась, а затем прислонила бутон к носу и разочарованно произнесла:

– У-у, совсем не пахнет.

– Это потому, что у тебя нос заложен, – пошутил Белый.

– Ничего не заложен! – надула губки Алиса. – Вот возьму и скажу завтра врачихе, чтобы выписала в школу. Надоело дома торчать. Температуры нет, кашля нет. По телику смотреть нечего. А почему ты вчера не пришел? Я ждала.

У Алиски была такая манера – перескакивать с одного на другое, у нее мысли так работали – хаотично.

– Извини, не получилось. – Сергей повесил куртку, стал стягивать бутсы. – С машиной провозился, профилактикой занимался.

– Мог бы позвонить, – сказала Алиска, вертя розу в руке.

– Да я в начале двенадцатого дома появился, поздновато для звонка, – принялся оправдываться Белый, надевая тапочки. – А сотка на зарядке была.

– Ясненько. А я, между прочим, тебе звонила. Где-то в районе десяти, после того как с Дашкой поболтала.

– Да? – Белый изобразил удивление. – Странно, мать, наверное, забыла передать.

– Просто я ей не нравлюсь, – недовольно проворчала Алиска, раскусив его хитрость. – Уж не знаю, чем я ей не угодила.

– Ну вот опять, – поморщился Белый, поднимаясь с пуфика.

– Не опять, а снова. Ладно, не будем о грустном. Кофе хочешь?

– Пока нет.

– Тогда пошли в комнату, нужно же твой цветочек пристроить. – Алиска взяла его за руку и потащила за собой.

Квартира у Алиски была пятикомнатная, огромных размеров. Отец Алиски «сидел на трубе», так говорят о тех, кто имеет хоть какое-то мало-мальское отношение к нефти, и поэтому они смогли без ущерба для семейного бюджета выкупить соседнюю квартиру и при помощи небольшой перепланировки сделать из двух смежных квартир одну, но большую. В Алискиной комнате метров этак в двадцать пять главное место занимали домашний кинотеатр и музыкальный центр. Еще у нее был огромный шкаф во всю стену, где хранились ее модные тряпки, компьютерный стол с суперкомпьютером, разумеется, широкое кресло, диван-кровать и кадка с экзотическим вечно цветущим растением.

Белый по-свойски расположился в кресле. Пока Алиска занималась с цветком, у него в голове бродили разные мысли. Сначала он подумал о том, что девичья душа – потемки. У Алиски с этим вообще беда. Сегодня одно, завтра другое. Сегодня хочу, завтра – не хочу. И как к этому привыкнуть? Не понятно. К этому в принципе привыкнуть невозможно. Потом он незаметно переключился на проблему с матерью. В общем-то, Алиска была права, оба это знали: Зинаида Юрьевна отнеслась к Алиске настороженно, а однажды в сердцах сказала: «Да я такой самовлюбленной девчонки ни разу в жизни не встречала! Никогда не упустит возможности подчеркнуть, что у нее все самое лучшее». – «Это ты обо мне?» – отделался шуткой Белый. Но в принципе мать понять можно – на единственного сына, можно сказать святыню, посягнули. Алиска ведь была первой девушкой, которую он привел в дом на правах близкой подружки.

Наконец Алиска поставила вазу на стол, а сама забралась на диван, поджав под себя босые розовые пятки.

– Ну, теперь рассказывай, какие в школе новости.

– Есть кое-что неприятное, – сказал Сергей с ленцой в голосе.

– А что такое? – В глазах Алиски появился охотничий блеск.

– Да у Клавы крыша совсем покосилась. На Волкова с Малышевой наехала на алгебре. И главное, было бы из-за чего сыр-бор разводить… – Скупо роняя слова, без лишних эмоций, Белый рассказал все, что произошло в школе несколько часов назад.

Закончив, он взглянул на Алиску и удивился скептическому выражению, застывшему на ее миловидном лице.

– Зря вы в это дело влезли, Белый. – Она звала его именно так, как и все. Только мать и Дашка всегда звали его по имени. – Они же не наши – эти Волков с Малышевой. Пусть бы «бэшки» за них копья и ломали. Это у них одна парочка из трех осталась.

– Но мы же теперь тоже вроде как «бэшки».

Алиска уловила иронию в его тоне.

– Брось, ты отлично понимаешь, о чем я говорю. Мы же среди них случайные люди. Два года проучимся, и поминай как звали. А Клава стерва еще та, с ней лучше не связываться. – Алиска помолчала, но, видимо, школьные новости не давали ей покоя. – Да, дела! Значит, говоришь, Дашка встала и прямо так вот заявила: «Любовь – это мост между жизнью и смертью?»

– Примерно так, – отозвался Белый.

– Вот дуреха! Тоже мне, Дон Кихот в юбке!

– Она вообще-то сегодня в джинсах и в розовой кофточке была, – вспомнил Серега. Перед глазами на миг предстало строгое, чуть вытянутое лицо Дашки, и вопрос как-то сам сорвался с губ: – Слушай, Алис, а что с Дашкиной матерью случилось?

Было заметно, что Алиска растерялась:

– Кажется, при родах умерла. Когда Дашку рожала.

– Ни фига себе! – Белый опешил и уловил что-то недосказанное, неправильное в этой фразе и понял, что его царапнуло. – А почему «кажется»?

– Потому что Дашка не любит на эту тему говорить.

– Даже с тобой? – уточнил он. – Вы же подруги.

– Ну и что? – возразила Алиска, раздраженно передернув плечами. – Ты считаешь, если подруги, то все можно?

– Да нет, я так не считаю, – задумчиво отозвался Белый.