Ясности не прибавилось. Бхоты… о таком народе Ахилло не слыхал. Золотой бурхан Будды как-то плохо ассоциировался с научными исследованиями. Правда, два ордена вызывали уважение.

– Он что, Тернему понадобился? – самым невинным тоном поинтересовался Михаил.

Он ожидал, что майор будет по-прежнему темнить, но Ерофеев спокойно и внушительно подтвердил:

– Именно так. Гражданин Тернем приказал командировать гражданина Гонжабова с целью научной экспертизы.

Привычное ухо уловило «гражданин Тернем».

– Что, Тернем… тоже? До сих пор?

– А ты как хотел, капитан? Ваши же брали, ваши же срок впаяли. Скоро всю страну пересажаете, мать вашу, железная когорта!

– Это, кажется, из Троцкого? – удивился Ахилло. – «Железная когорта партии»?

– Че, бдительный? – скривился майор. – Ну давай, давай! Мой батя Троцкого на фронте, между прочим, встречал – и не раз. Может, он и Иуда, но по кабинетам не прятался! Как некоторые, не будем называть…

– Можешь написать, что на провокацию я не отреагировал. – Михаил вновь отвернулся, не желая глядеть на Ерофеева. – Между прочим, где вы все такие умные были десять лет назад, когда объединенная оппозиция пыталась на улицу выйти? Тогда не поздно было.

– И ты напиши, что на провокационные разговоры майор Ерофеев ответил нецензурной бранью и проклятиями по адресу врагов народа… А десять лет назад я еще мальчишкой был – дураком, в общем. Да что теперь говорить для нас что ни пор, то батька…

То, что Ерофеев высказал вслух, думали, похоже, многие. Ахилло догадывался, что о Льве Революции жалеют, но что-либо менять поздно. Королей не выбирают – им служат…

Дверь отворилась, и на крыльцо вышел Гонжабов. Теперь на нем был обычный штатский костюм, шляпа и накинутое на плечи серенькое пальтишко. В этом наряде бхот смотрелся убого: маленький человечек, похожий на среднеазиатского колхозника, приехавшего на ВДНХ.

Увидев майора, Гонжабов равнодушно кивнул. Ерофеев внимательно оглядел зэка, кивнул в ответ, и все трое направились к воротам.

Заполнение бумаг заняло немало времени, и в город возвращались уже в сумерках. Майор молчал, Ахилло, сидевший на заднем сиденье рядом с Гонжабовым, тоже не спешил начинать разговор. Было о чем подумать. Командировка обещала быть необычной. 3а Гонжабова Михаил отвечал головой, а между тем не имел даже наручников для конвоирования. Правда, что-то говорило ему, что заключенный не будет пытаться бежать. Но все равно неясности – хоть отбавляй, и Михаил старался быть настороже. Правда, после возвращения ему удастся заглянуть в таинственную контору Тернема, и эта мысль кое-как примиряла с происходящим. Ахилло любил острые ощущения, тайны и риск. Восемь лет назад это и подтолкнуло его бросить экономический факультет Института народного хозяйства и написать заявление в спецшколу. Правда, не только это. Ахилло рано понял, что впереди страну ждут нелегкие годы, а значит, лучше быть внутри Системы, чем вне ее. К самой политике Михаил относился индифферентно, питая к фанатикам легкое отвращение.

Первые годы службы в органах оправдали ожидания, но с тридцать пятого, а особенно с тридцать шестого Ахилло все чаще стал испытывать разочарование и даже страх. Система явно выходила из-под контроля. Ягода был груб и жесток, но это все же лучше, чем истерика и непрофессионализм Ежова. Сложная, точная система, предназначенная для диагностики и терапии, какой Ахилло видел контрразведку, быстро превращалась в паровой каток, давящий с одинаково тупой жестокостью и чужих и своих. Для Михаила оставалось загадкой, кто сидит за рулем – не Ежов же, в самом деле! Правда, делиться подобными соображениями в последнее время было не с кем, и вообще в Главном Управлении стало как-то особо неуютно. Ахилло был даже рад, что временно отстранен от оперативной работы. Быть представителем «малиновых» в кубле «лазоревых» – дело опасное, но не опаснее ежедневного риска в самом Большом Доме. К тому же история «Вандеи» показала, что в Главном Управлении стало пахнуть уже не отсутствием профессионализма, а чем-то похуже: Вместо того чтобы искать врага, руководство начинало отстрел своих…

Всю дорогу Гонжабов по-прежнему молчал. Он даже ни разу не повернул головы, так и просидев неподвижно, прикрыв глаза и застегнув пальтишко до самого горла. Похоже, таинственного зэка совсем не интересовало, куда и зачем они направляются…

Автомобиль долго блуждал по столичным улицам и наконец свернул в один из темных дворов. Все трое вышли из машины, и майор кивнул на один из подъездов.

На втором этаже оказалась, как и предполагал Михаил, конспиративная квартира, где их ждал молчаливый парень в штатском. Не говоря ни слова, он пригласил всех троих в одну из комнат, где каждому был вручен комплект удобной теплой одежды, горные ботинки и в придачу – легкая, почти невесомая куртка с капюшоном. Ахилло невольно удивился: куртка была на гагачьем пуху и стоила немалых денег. Знакомые альпинисты собирали на такую деньги не год и не два. Вдобавок каждому полагался рюкзак, где уже лежали консервы и спальник.

Удивляться было некогда. Майор торопил, и Михаил, быстро переодевшись, вышел с Ерофеевым в другую комнату. Там уже был накрыт стол.

– Перекусим, – кивнул майор. – Да, у тебя какой ствол?

Михаил извлек из прикрепленной под мышкой кобуры наган. Ерофеев скривился:

– Хлопушка! На, держи!

В руках у Ерофеева оказался новенький парабеллум.

– А может, пулемет возьмем? – не удержался Ахилло, пристегивая кобуру с пистолетом к поясу. Майор махнул рукой:

– Шутки – шутками, а я бы взял. Да нельзя, засветимся. Разве что в футляре от контрабаса – знаешь, как в кино…

Итак, им предстояло ехать куда-то в горы, ночевать под открытым небом и вдобавок отстреливаться. Михаил почему-то сразу же подумал о Средней Азии, а затем – чем черт не шутит – о Тибете. В конце концов, не зря же вместе с ними едет представитель малоизвестного тибетского народа!

Наскоро перекусили, причем майору и Михаилу была подана отбивная с картошкой, а Гонжабову молчаливый парень поднес тарелку с вареным рисом. Очевидно, вкусы таинственного зэка здесь знали. Бхот поблагодарил кивком головы. До сих пор он еще не произнес ни единого слова, и Ахилло начал предполагать, что тот попросту не говорит по-русски.

Все тот же парень помог отнести вещи в машину, затем притащил откуда-то палатку и присоединил ее к рюкзакам. Ерофеев кивнул, парень сел за руль, и «эмка» тронулась с места.

Палатка свидетельствовала о том, что им и «правду доведется путешествовать пешком, причем не один день, а парень за рулем – что машина едет на вокзал или в аэропорт, откуда следовало отогнать „эмку“ в гараж. Итак, они не едут „колесами“, а значит, путешествие будет дальним…

Все прояснилось на Курском вокзале. Ерофеев достал билеты – их ждал поезд до Симферополя. Все трое заняли отдельное купе, билет на четвертое место тоже оказался у майора.

Пока Ерофеев откупоривал бутылку, дабы отметить начало путешествия, Михаил не мог прийти в себя от удивления. Симферопольский поезд никак не вкладывался в его расчеты. Что можно искать в Крыму? Или это лишь способ сбить со следа? Они доедут до Орла, затем пересядут…