Брайана немедленно ощетинилась. Семейство Лэндрисов три месяца назад зачем-то прислало письмо ее отцу, а вчера — ей лично, и это внесло ужасный хаос в ее до того спокойную и счастливую жизнь. И они еще смеют так себя с ней вести!

— Вы хотели меня видеть, мистер Лэндрис? — холодно обратилась она к нему. — У меня всего час перерыва, поэтому не стоит терять время зря.

К ее удивлению, он улыбнулся, и это, так же как у сына, полностью преобразило его внешность — глаза стали теплыми, а жесткие черты лица сменило очаровательное выражение мальчишеского озорства. Брайана подумала, что не хотела бы встретиться ни с отцом, ни с сыном в суде — их обаяние могло совершенно обезоружить, прежде чем ледяное высокомерие собьет с ног.

— У меня тоже перерыв, — спокойно заметил он. — Вы не возражаете, если мы выпьем по чашечке кофе с сэндвичами?

Ее недовольство усилилось.

— Я пробуду здесь так долго, что понадобится пить кофе? — она надеялась, что разговор будет совсем коротким.

Он потянулся к телефону, улыбнувшись еще шире.

— Натан говорил, что вы на редкость прямолинейны, — успел сказать он, прежде чем соединился с приемной. — Хэйзел — кофе и сэндвичи для мисс Гибсон и для меня. Спасибо.

В отличие от несчастной Хэйзел, Брайяне нечего было бояться этого человека. Она и не боялась.

— Я не люблю неясности, мистер Лэндрис, только и всего.

Увидев Питера Лэндриса, Брайана сразу поняла, что письмо было послано ей не по ошибке — он был не из тех людей, которые могут что-нибудь перепутать. А, раз это не ошибка, Брайана хотела все выяснить как можно скорее.

— Возможно, придется выполнить некоторые формальности, прежде чем… А, Хэйзел! — он повернулся к секретарше, которая вошла с полным подносом и какими-то бумагами. — Вам налить кофе? — предложил он, как только Хэйзел вышла.

— Нет, я не хочу! — отказалась Брайана, раздраженная тем, что они никак не могут начать нормальный деловой разговор. — Мистер Лэндрис… Только этого не хватало! — воскликнула она, увидев Натана, который, постучавшись, появился в дверях. — Здесь толчея хуже, чем на Пикадилли в часы пик!

Натан выглядел совершенно ошеломленным, увидев ее в кабинете отца. Как будто он не знал, что Лэндрис-старший вчера ей звонил!

— Натан, — его отец, казалось, был недоволен, — ты видишь, я занят.

Младший Лэндрис не шелохнулся.

— Ты не говорил мне, что пригласил мисс Гибсон на сегодня.

Отец возмущенно посмотрел на него.

— Я не считаю, что должен сообщать тебе обо всех своих действиях, Натан.

— А я считаю, Натан, что вам вчера следовало бы познакомить меня с вашим отцом, — вмешалась Брайана.

Отец и сын смотрели друг на друга, не уступая, так напряженно, что она, явная причина их стычки, на мгновение была забыта. Натан мельком взглянул на нее, прежде чем обратиться к отцу.

— Нам нужно поговорить наедине, — резко потребовал он и добавил, — можно в моем кабинете.

У отца не дрогнул ни один мускул.

— Я так не думаю, Натан.

— Отец, это действительно нужно…

— Я сказал — нет! — холодно повторил Питер Лэндрис. — Сейчас, если ты заметил, у меня конфиденциальный разговор с моим клиентом.

Брайана резко обернулась к нему. Клиент? Она вовсе не его клиент. Во-первых, клиент сам выбирает, к кому из юристов обратиться, чего она не делала. Питер Лэндрис и его сын не имеют к ней никакого отношения. А во-вторых, она не имеет возможности оплачивать услуги такой престижной фирмы, и, если они думают, что эти две встречи дают им право…

Она встала, держа сумочку.

— Я ухожу, а вы разбирайтесь в своих разногласиях. А потом, мистер Лэндрис, можете прислать мне письмо, где подробно расскажете о деле, из-за которого вы меня побеспокоили. У меня сегодня действительно нет времени.

— Ты был прав, Натан, — спокойно сказал Питер Лэндрис, глядя ей вслед. — Брайана так же своевольна, как ее мать.

Брайана остановилась, чувствуя, как краска сбегает с ее щек, и повернулась к нему лицом.

— Моя мать? — повторила она медленно, ее губы внезапно закаменели, и она с трудом смогла произнести: — Вы знали мою мать?

— Да. Натан, помоги Брайане сесть в кресло, а то она может упасть в обморок, — сказал Лэндрис-старший, заметив, что она едва держится на ногах.

Она почти не ощутила рук, бережно помогающих ей опуститься в кресло. Она только смотрела на Питера Лэндриса внезапно потемневшими глазами.

— Вы говорите о женщине, которая меня родила? — чуть слышно спросила Брайана.

Ее отец предполагал, что это может быть поводом отправления ей письма, и теперь выяснилось, что это правда.

— Конечно, — тут же подтвердил Питер Лэндрис и взял со стола папку с бумагами. — Я должен…

— Отец, — вмешался Натан, — сначала нужны документы, подтверждающие…

— Натан, еще раз прошу, не надо мне подсказывать, — решительно оборвал его Лэндрис-старший, сверкнув холодными голубыми глазами. — Не учи меня, как надо работать. Я знаю, что делать. Ребекка была моим клиентом, теперь им стала Брайана.

— Мою мать звали Ребекка? — Брайану совершенно не интересовал спор отца с сыном. Она не была уверена, что ей вообще нужно что-то знать об этом деле. Джейн Гибсон была ее матерью — она заботилась о Брайане, когда та была еще беспомощным младенцем, она плакала, впервые провожая ее в школу, она смягчала ее боль от разочарования в первой любви, сидела и успокаивала ее в ночь перед экзаменами, ободряла ее, когда Брайана долго искала работу по душе. Джейн была ее матерью! Брайана не хотела ничего знать о женщине по имени Ребекка, неожиданно ворвавшейся в ее жизнь и посягающей на…

— Да, ее так звали, — мягко продолжал Питер Лэндрис.

Брайана с трудом проглотила комок в горле.

— Ее так… звали? Она умерла?

— Боюсь, что так, — ответил он. — Ребекка…

— Я не хочу ничего знать! — страстно воскликнула Брайана. И она действительно не хотела. Она согласилась на эту встречу, чтобы выяснить, зачем ей послали письмо, потом забыть об этом и жить спокойно. Но теперь она чувствовала, что рассказ Лэндриса может изменить ее жизнь навсегда. Она не хотела этого!

— Я не хочу ничего знать, — повторила она, уже спокойнее, двум мужчинам, глядящим на нее. — Какой бы женщиной ни была Ребекка, когда бы она ни жила, она не была мне матерью. — Брайана не ощущала никакой горечи, узнав о смерти Ребекки. А почему она должна горевать? Она никогда не знала эту леди. И теперь, когда Ребекка умерла, нет повода знать о ней. — Довольно об этом, — коротко обрезала она разговор. — Я не желаю принимать участие в этом деле.

— Это невозможно, Брайана, — тихо сказал старший Лэндрис.