Она увидела, что там, среди мусора у основания мертвого дерева в горшке, лежит маленькое кольцо с красным камнем. Это было не пластиковое колечко, как в автоматах, торговавших шариками жевательной резинки, а настоящая вещь: ограненный самоцвет, мигающий, как глаз на тонкой золотой оправе.

Реджи потянулась к нему, представляя восторг матери, когда дочь наденет свой сюрприз ей на палец. Реджи испытывала одновременно тошноту и радость в тот момент, когда на нее набросился пес.

Он двигался так быстро, что Реджи не успела понять, какой он породы, да и собака ли это вообще. Это мог быть медведь, росомаха или тасманийский волк. Она увидела лишь разинутую пасть с ощеренными зубами и капающей слюной, когда чудовище опрокинуло ее на спину и пригвоздило к полу, со всей силой упершись ей в грудь двумя огромными лапами.

Бетон был холодным и шершавым. Крошечные трещинки усеивали его, как линии разломов, словно крыльцо испытало тысячу мелких землетрясений, вызванных тем, что этот пес регулярно опрокидывал на пол маленьких девочек. Время растянулось и замедлилось (впоследствии она назвала это «пластилиновым» временем), и Реджи могла воспринимать все до мельчайших подробностей. Она смирилась с тем, что пес убьет ее, но не знала, на что будет похожа смерть, а лишь воспринимала ее преддверие как узкое окно времени, где все находится в замедленном движении, а чувства обострены до предела, впитывая каждое ощущение, поскольку это, вне всякого сомнения, был ее последний шанс ощущать жизнь на земле, вплоть до шершавого потрескавшегося бетона.

Она инстинктивно отвернулась, когда зубы приблизились к ней. Ощущение было такое, словно пес прогрыз дыру в голове где-то сбоку: палящая боль и вязкий жар. В лицо ей дохнуло горячим воздухом с привкусом гнилого мяса.

Реджи закрыла глаза – только на секундочку – и вознесла молитву Богу, как это полагается, когда попадаешь в отчаянное положение. Тетя Лорен научила ее этому. Но, чтобы Бог мог прийти на помощь, как объяснила Лорен, нужна твердая вера, а Реджи до сих пор не очень-то задумывалась о Боге. Тем не менее она постаралась и представила белобородого старика, спускающегося на облаке. Бог, которого она вообразила, получился очень похожим на фотографию ее дедушки, висевшую в верхнем коридоре. Суровый мужчина во фланелевой рубахе, парусиновых брюках и болотных сапогах.

Когда Реджи открыла глаза, она узрела своего спасителя не в виде худощавого старца в золотых одеждах, похожего на дедушку, а в виде своей матери, вцепившейся в густую черную шерсть на загривке пса с криком: «УБЛЮДО-О-ОК!» На Вере остались лишь шелковые трусы и корсажный бюстгальтер, поэтому для Реджи она была похожа на белокурую и полногрудую Суперженщину. Пес отвернулся от Реджи и впился желтыми зубами в бледную руку Веры. Та испустила утробный крик и стукнула его левой рукой по носу. Его челюсти разжались от неожиданности, и она с ужасным чавкающим звуком вырвала разорванную правую руку, а потом снова взялась за загривок. На этот раз она подняла пса – все семьдесят фунтов лающего, огрызающегося веса, – раскрутила его, словно в танце, и резко отпустила. Пес перелетел через низкую шлакобетонную стенку балкона и завершил свою жизнь одним коротким взвизгом четырьмя этажами ниже.

– Я как раз думал о тебе, – сказал Лен, когда ответил на ее звонок. Его голос был низким и серьезным. Он имел свойство придавать оттенок секретности всему, что говорил ей.

– Уверена, в неприличном смысле, – предположила она.

– Как всегда, – отозвался он, и звук его голоса откликнулся вспышкой тепла в ее солнечном сплетении, постепенно опускаясь ниже.

Где-то позади она различала приглушенный шелест разговоров, звяканье бокалов и тарелок.

– Послушай, я заканчиваю завтрак в «Играх разума» и, думаю, могу заскочить к тебе. Может, заманю тебя на прогулку и пикник с ланчем в «Совиной голове».

Она на секунду представила себя и Лена в лесу; у него за плечами рюкзак с охлажденным шардоне, сыром бри и французской булкой. Они возьмут свои альбомы для эскизов, и, может быть, акварельные краски. Найдут уединенное место, где можно расстелить покрывало для пикника.

– Думаю, нам нужно поговорить о том, что случилось в прошлую пятницу, – сказал Лен, рассеяв романтические видения Реджи.

– А? – невольно спросила она.

– Я ощутил какую-то перемену. Может быть, мне почудилось, но ты как будто отдаляешься от меня. С тех пор мы почти не разговаривали.

– Нет, – заверила она. – Ничего не изменилось. Просто я жутко занята новым проектом. Извини, если я как-то странно себя вела, Лен. Скоро мы поговорим об этом, но сегодня я не могу. Вообще-то поэтому я и позвонила: хотела сказать тебе, что уезжаю из города.

Лен немного помолчал, и Реджи услышала смех одного из завсегдатаев ресторана.

– Бизнес или удовольствие? – наконец спросил Лен, четко произнося каждое слово. Она представила его нахмуренный лоб, и ей захотелось поскорее провести пальцами по этому лбу и разгладить морщины.

Реджи закусила губу. Ей нестерпимо хотелось сказать правду, но с чего начинать?

«Помнишь мою мать, которая якобы стала последней жертвой серийного убийцы в 1985 году? Ты не поверишь, но, оказывается, она жива, и сейчас я еду в больницу, чтобы забрать ее и привезти домой».

– Только бизнес и никакого веселья. Сейчас я на пути в Уорчестер, тот, что в Массачусетсе. Собираюсь посмотреть там одну площадку в качестве услуги кое-кому.

– Бедняжка. – Его голос снова превратился в приглушенное мурлыкание. – Когда вернешься?

– Еще не знаю. Наверное, дня через два. Зависит от того, как пойдут дела. Я позвоню тебе, когда вернусь домой.

– Значит, тогда и устроим пикник, – сказал Лен. – И все обсудим.

– Точно.

Реджи повесила трубку, чувствуя себя мерзкой лгуньей, но понимая, что еще не готова рассказать ему о звонке тетушки. Она пообещала себе, что позвонит Лену и скажет ему правду, как только получит нормальное представление о ситуации. Когда она оценит положение и составит план, все ему расскажет…

* * *

Сборы были недолгими. Реджи привыкла к поездкам и усовершенствовала свое мастерство упаковки до такой степени, что теперь до двух недель могла обходиться портфелем и большой сумкой через плечо. Правило дорожного гардероба сводилось к тому, что все предметы паковались вместе и легко могли быть выстираны в умывальной раковине отеля.

Перейдя по подвесному мосту в свой офис, она запихнула Macbook Pro в кожаную заплечную сумку, потом добавила альбом для эскизов, ручки, очки и карточки для записей. Пока она собиралась, ее взгляд упал на астрологическую карту, пришпиленную к доске объявлений. Лен подарил ей эту вещь два месяца назад.

– Думай об этом как о карте небосвода в то время и в том самом месте, где ты появилась на свет, – объяснил Лен. – Центральная линия изображает горизонт.