Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она не врала. Лэндер всегда распознавал ее ложь. Его веки вновь разомкнулись, и мгновение спустя он уже не слышал стука собственного сердца.
* * *
Коридоры без окон. Майкл Лэндер шагает в затхлом воздухе правительственного учреждения. Охранники в синей форме проверяют свертки. У Лэндера свертков нет.
Девушка в приемной читает роман «Сиделка, на которой хочется жениться».
— Меня зовут Майкл Лэндер.
— Вы взяли номерок?
— Нет.
— Возьмите, — велит девушка.
Он взял кружок с цифрами с подноса возле стола.
— Какой у вас номер?
— Тридцать шестой.
— Как вас зовут?
— Майкл Лэндер.
— Инвалидность?
— Нет, я сегодня должен пройти собеседование. — Он протянул ей письмо из управления по делам ветеранов.
— Садитесь, пожалуйста. — Она повернулась к микрофону: — Семнадцатый.
«Семнадцатый» — болезненного вида молодой человек в виниловом пиджаке, пронесся мимо Лэндера и исчез в кабинке позади стола секретаря.
Примерно половина из пятидесяти кресел в приемной была занята. Тут сидели в большинстве своем люди молодые, которые в цивильном платье выглядели так же неряшливо, как прежде в униформе. Перед Лэндером уселся человек с лоснящимся шрамом над виском, который он тщился прикрыть волосами. Каждые две минуты он вытаскивал носовой платок и сморкался. У него было по платку в каждом кармане.
Мужчина сбоку от Лэндера сидел неподвижно, крепко вцепившись пальцами в бедра. Двигались только его глаза, беспрерывно следившие за каждым, кто проходил по комнате. Зачастую мужчине приходилось потрудиться, чтобы скосить глаза, поскольку голова у него не поворачивалась.
В хитросплетении комнатушек за конторкой приемной, в одном из кабинетов, Лэндера ждал Гарольд Пуг. Он был чиновником общей службы двенадцатого разряда и шел в гору. Свое назначение в отдел военнопленных Пуг сравнивал с «пером в шляпе». Получив эту работу, Пуг был вынужден прочитать немало литературы, в том числе и руководство консультанта по психиатрии при начальнике медицинской службы ВВС. В руководстве говорилось: «Человек, подвергавшийся жестоким притеснениям, изоляции и лишениям, неизбежно впадает в депрессию, порожденную жестокостями, обрушивавшимися на него в течение длительного времени. Вопрос лишь в том, когда и как она проявит себя».
Пуг хотел ознакомиться с руководствами, как только выкроит время. Послужной список, лежавший сейчас перед ним, выглядел внушительно. Поджидая Лэндера, Пуг еще раз просмотрел его.
«Лэндер, Майкл Дж. 0214278603. Корея, 1951; ВМС. Высшие оценки. Курс воздухоплавания в Лэйкхерсте, Нью-Джерси, 1954. Исключительно высокие оценки. Полеты над ледяными полями, полярная экспедиция ВМС, 1956. Переведен на административную работу, когда ВМС свернули программу использования дирижаблей в 1964 году. Тогда же подал прошение о вступлении в отряд вертолетчиков. Вьетнам. Две отправки. Сбит близ Донг-Хоя 10 февраля 1967 года. Шесть лет плена».
Пугу показалось странным, что офицер с таким послужным списком подал в отставку. Что-то тут было не так. Пуг вспомнил закрытые слушания в Конгрессе после возвращения военнопленных. Может быть, лучше не спрашивать Лэндера, почему он вышел в отставку.
Он взглянул на часы. Без двадцати четыре. Парень запаздывал. Пуг нажал кнопку настольного телефона, и девушка в приемной взяла трубку.
— Мистер Лэндер уже здесь?
— Кто, мистер Пуг?
Пуг спросил себя, нарочно ли она не расслышала имени.
— Лэндер, Лэндер. Один из особых случаев. Вам было велено прислать его ко мне, как только он объявится.
— Хорошо, мистер Пуг, я так и сделаю.
Девица вновь уткнулась в роман. Без десяти четыре ей понадобилась закладка, и она взяла со стола вызов Лэндера. Имя бросилось ей в глаза.
— Тридцать шесть... тридцать шесть. — Она позвонила в кабинет Пуга. — Мистер Лэндер пришел.
* * *
Пуга немного удивила наружность Лэндера. Тот выглядел очень подтянутым в своем кителе отставного капитана летчика. Взгляд его был прям и тверд. Пугу казалось, что ему придется общаться с людьми, у которых ввалились глаза.
Внешность Пуга совсем не удивила Лэндера. Он всю жизнь ненавидел чиновников.
— Прекрасно выглядите, капитан. Возвращение пошло вам на пользу.
— Пошло.
— Хорошо, наверное, вернуться к семье.
Лэндер улыбнулся, но улыбка не тронула глаз.
— Надо полагать, семья в порядке.
— Так они не с вами? Тут, кажется, сказано, что вы женаты. Дайте-ка посмотреть... да. Двое детей.
— У меня двое детей. Я разведен.
— Сожалею. Горман, тот, кто занимался вами до меня, оставил очень мало записей.
Горман не соответствовал занимаемой должности, и поэтому его повысили.
Лэндер не сводил с Пуга глаз. На губах его играла легкая улыбка.
— Когда вы развелись, капитан Лэндер? Надо навести порядок в бумагах, — Пуг был похож на корову, мирно пасшуюся у края болота и не подозревавшую, что из черных теней внизу за ней следят чьи-то глаза.
И тут Лэндер вдруг заговорил о том, о чем никогда не мог даже думать.
— Впервые она наставила мне рога за два месяца до моего освобождения. Когда парижские переговоры прервались из-за выборов, я полагаю. Но тогда она не довела дело до конца. Она ушла спустя год после моего возвращения. Не надо гримасничать, Пуг. Правительство делало все, что могло.
— Да, конечно, но, должно быть...
— Один морской офицер приезжал к Маргарет, несколько раз чаевничал с ней и давал советы. Вы, конечно, знаете, что существует шаблонная процедура подготовки жен военнопленных.
— По-моему, иногда...
— Он объяснил ей, что среди освобожденных высок процент гомосексуалистов и импотентов, чтобы она знала, чего ей ждать, понимаете?
Лэндер больше всего на свете хотел замолчать. Он должен замолчать!
— Лучше не будем...
— Он сказал ей, что дееспособность освобожденных военнопленных и их половая активность не выше пятидесяти процентов от среднего уровня. — Лэндер широко улыбнулся.
— Наверняка были и другие обстоятельства, капитан.
— О, конечно, она уже понемногу ходила на сторону, если вы об этом.
Лэндер рассмеялся. Он почувствовал привычный укол внутри. Опять запульсировало в висках. «Не убивай их поодиночке, Майкл. Сиди в камере, пой и занимайся онанизмом».
Лэндер закрыл глаза, чтобы не видеть, как пульсирует жилка на шее Пуга.
Пуг хотел было расхохотаться вместе с Лэндером, но почувствовал какую-то баптистскую обиду, услышав столь грубые и дешевые рассуждения о сексе. Он вовремя удержался от смеха. Это спасло ему жизнь.