— Агм… Хм… Да это… Не знаю я никакой крови… не видел ничего! А ты в чужие дела не лезь! И вообще под тем дубом не разгуливай! Это моя территория! Быстро тебя с мотеля выгоню и деньги не верну! Понял? — старый хозяин мотеля, плюясь, забежал в свою каморку и захлопнул дверь. — Ходят они, знаешь ли… Под великим… Суют свой нос куда ни попадя, — продолжал бухтеть старик.

— Старый хрен, — послышался за моей спиной знакомый женский голос.

Я обернулся. Агнесс держала в руках игральную доску.

— Хочешь отыграться?

Она молча прошла к креслам в холле, села на одно и стала раскладывать шахматы.

В этот раз она играла во всю силу. Я понял это с первого хода. Она обдумывала каждое свое решение. Не рисковала и к обмену фигур относилась с осторожностью, понимая, что за обменом стоит некий обман. Вся игра шла в абсолютном молчании. Даже немного скучно.

— Ты увлеклась защитой. Мат через три хода.

— Да как ты… — Она откинулась на спинку кресла, достала сигарету и быстро закурила. — Меня давно никто не обыгрывал.

— Это же хорошо. Сильный соперник развивает.

Ее карие глаза быстро стрельнули в меня. Я видел, как она снова хотела меня послать, но сдержалась. Гнев превратился в интерес:

— Еще раз?

— Нет, мне нужно найти работу, иначе помру с голоду. Можем сыграть завтра.

Агнесс собрала фигуры в коробку и ушла восвояси.

Прежде чем идти в город, мне нужно было собрать кое-какие вещи, потому сначала я зашёл в свой номер. Быстро сложив пистолет в кобуру, я уже собрался выходить, как в дверь постучали.

За дверью стояли двое мужчин, постарше и помоложе. Тот, что постарше, носил усы, такие были популярны у людей из Союза.

— Добрый день. Майор Степняков и сержант Грудко, — усатый майор приложил к голове руку. По каким-то причинам менты были в штатской одежде.

— Чем могу помочь?

— Мы бы хотели задать пару вопросов. — Сержант был совсем молодой. Я бы сказал, еще ребенок для работы в полиции, хотя какая у них работа в такой глуши…

— Задавайте.

— Для начала хотелось бы посмотреть на ваши документы, — продолжил Степняков.

Я быстро нашел в куртке свой паспорт и отдал усатому.

— Гражданин Кирилл Алексеевич Марков. Скажите, давно вы заселились в номер?

— Пару дней назад.

— С какой целью в нашем городе?

— Мимо проезжал, машина сломалась, пришлось остаться. — Они сюда не просто так пришли… Ищут пропавшего мента… Твою…

— А по какой трассе в город заезжали?

— Думаете, я каждую трассу наизусть знаю? Ночью приехал, темно было, знаки не рассматривал.

— Машину у Игоря оставили?

— Так и есть.

— Есть время с нами пройтись до машины?

— Вообще-то не очень.

— Куда-то торопитесь? — вступил в разговор Грудко.

— Господа, а что собственно случилось?

— На въезде в город пропал местный гаишник. Уже два дня как нет. Пропал ночью.

— Меня подозревают?

— Скажите, собираетесь ли вы покидать город в ближайшую неделю?

— Нет.

— Можете быть свободны.

— Что ж, надеюсь, ваш гаишник не запил, а то неприятно будет потом извинятся, — от этих слов сержант вскипел, но говорить ничего не стал. — Если попробуете обыскать мой номер, то ждите звонок администрации.

Я закрыл дверь и пошел на выход. Это все очень плохо. И ведь этот ментозавр был не просто перевоплощенным человеком, он жил как человек, раз его спохватились. Починят машину — сразу валю.

Денег у меня практически не осталось, так что ни в кафе, ни в какой-либо продуктовый я заходить не стал, а направился прямиком к черноволосой девушке, что хотела дать мне работу. Странная барыня, откуда она знала, что я ищу работу? И с чего она взяла, что я возьмусь за то, что нужно ей? В любом случае другого варианта не было.

Ее дом находился где-то на окраине города. Буквально в метрах трехстах стоял густой сосновый лес. Сам же дом сильно отличался от остальных. На крыше висела спутниковая тарелка, окна были пластиковые.

Подходя к участку ее дома, я услышал чей-то жаркий спор.

— Она уже три курицы у меня сожрала! Не кошка, а тварина!

— Вы бы следили за своими курицами, и никто бы никого не съел. А обзываться, пожалуйста, прекратите, ей не приятно!

— Нет, вы посмотрите! Не приятно! А кто мне возместит ущерб за трех куриц?! Да чтоб я еще раз…

— Наталья…да вы б так не… не… ругались, — вмешался третий, немного заикающийся голос.

Я подошел ближе и смог разглядеть всех участников спора. У входа на садовый участок стояла та самая девушка, держа на руках черную как смоль кошку. В паре метров от нее стояла женщина лет пятидесяти, а рядом с ней молодой мужчина. Мужчина, видимо, был церковнослужитель, так как на нем был надет балахон послушника.

— Еще раз я увижу вашу кошку на своем участке, голову ей на ваш забор насажу! — женщина поспешила уйти, наверно, мой приход ей не понравился.

— Кристина, ты бы п-п-перестала кошку свою пускать на…

— Хома, у тебя там служба не началась? Не видишь, ко мне гость пришел? Иди давай!

Хома неуверенно посмотрел в мою сторону, глубоко вздохнул и пошел по своим делам.

— Проходи, — девушка по имени Кристина сверкнула глазами, развернулась и прошла в дом. Я не стал медлить и сделал, как мне сказали.

Дом был очень просторный. Казалось даже, что внутри он будто больше, чем снаружи, но, скорее всего, это иллюзия теней и света. Первое, что бросалось в глаза, — это чистота и порядок. Второе — это вкусный запах, доносящийся из кухни. По всей видимости, мне нужно именно туда.

Чем дальше вглубь квартиры, тем больше я начинал сомневаться, в том ли я все еще городе. Посреди кухни находилась барная стойка. Там же высокие стулья. Я подошел к стойке и сел за нее.

— Тебе первое или второе? — не дожидаясь моего ответа, девушка положила передо мной тарелку борща.

— Но…

— Ты хочешь. Ешь.

Я и правда хотел есть. Что ж, если так заставляют, я не могу не подчиниться. Последующие пять минут я уплетал огромную тарелку борща за обе щеки. Не объесться было тяжело, но мне хватило силы воли отказать от порции добавки и части хлеба. Кристина забрала у меня тарелку и столовые приборы, сразу их вымыла.

— Крепкого не предлагаю, ты откажешься, а вот пару бокалов красного…

— Так, стой. Что происходит?

— У нас много времени, я слышала, ты играешь в шахматы, сыграем?

— Много времени до чего?

— Считай, что это часть твоей работы.

— Послушай, все было вкусно, спасибо, но ты