— Вас, прекрасные дамы, — обратился к нам великийгерцог, — я прошу последовать примеру этих девиц и раздеться. Я не могунаслаждаться женщиной, пока она совершенно не обнажится, к тому же я надеюсь,что ваши фигуры заслуживают того, чтобы полюбоваться ими.

Через минуту Леопольд оказался в окружении семерыхобнаженных женщин.

Первым делом коронованный распутник соблаговолил оказать намвысокую честь. Он внимательнейшим образом осмотрел нас троих вместе и поотдельности и закончил вступительную церемонию тем, что облизал всем троимвлагалища, заставив беременных девиц ласкать и возбуждать себя. Он работалязыком до тех пор, пока каждая из нас не кончила ему в рот три раза. Впродолжение всей этой сцены нас по очереди сократировал аббат, так что,подогреваемые и спереди и сзади, мы досыта напоили принца своим нектаром. Этопродолжалось целый час, после чего неутомимый герцог перешел к другому алтарю:на сей раз он впивался языком в наши анусы, заставив святого отца облизыватьнам вагину, а беременные женщины продолжали ублажать его.

— Ну вот, теперь я готов к более серьезнымзанятиям, — объявил он наконец. — Вы видите четыре железных прута,которые подогреваются в камине? На конце каждого из них запечатлен приговорнашим грешницам. Я завяжу им глаза, и каждая сама выберет себе клеймо.

Игра началась; как только бедная жертва выбирала орудиесвоей пытки, Леопольд вытаскивал его из жарких угольев, прижимал раскаленныйдокрасна конец к ее животу и запечатлевал на нем короткие, похожие насентенции, надписи. Самой юной судьба определила такую участь: «Выкидышпроизойдет под кнутом». Следующая получила другой приговор: «Причиной выкидышабудет волшебный напиток». Третьей была суждена еще более страшная пытка: «Плодвыскочит от танцев на ее животе». Но самая ужасная участь ожидала самуюстаршую: «Дитя будет с корнем вырвано из ее утробы».

После завершения ритуала с бедняжек сняли повязки, и всечетверо, оглядывая дуг друга, вслух, помимо своей воли, читали эти жестокиеприговоры. Вслед за тем Леопольд выстроил их в ряд вплотную к кушетке, накоторую легла я, и он принялся энергично совокупляться со мной, блуждаявзглядом по четырем надутым животам, несущим в себе роковую печать с указаниемтого, каким образом из этих шаров будет выпущен воздух. Тем временем Элизапорола его высочество, а аббат наслаждался вволю, зажав свой член между грудейРаймонды.

— Леопольд, — заговорила я, продолжая достойноотражать натиск герцога, — умоляю вас, сдержите свой пыл, иначе я так жезабеременею, и вполне возможно, что и мне придется сделать такой же аборт.

— Если бы это было в моей власти, так бы оно ибыло, — заметил великий герцог, обжигая меня таким взглядом, к тому жеподкрепленным движениями, которые ничуть не напоминают собойгалантность. — Но пусть вас утешит тот факт, что из меня не так-то простовыжать оргазм.

С этими словами он оставил меня в покое и набросился наЭлизу, которая к тому времени четверть часа осыпала его ударами хлыста, потом занялсяРаймондой; я заменила ее, взяв на себя аббата, после чего он перешел в рукиЭлизы. И я должна признать, все что это время члены обоих развратниковоставались на удивление тверды и стойки.

— Не попробовать ли нам содомию? — обратился кповелителю аббат, который уже несколько минут ласкал и лобзал мой зад с явнымнамерением овладеть им.

— Еще рано, — отвечал Леопольд, — преждевсего надо принести жертву.

Монарх схватил девочку, обреченную на изгнание плодапосредством порки, для начала взял обычную плеть, потом потяжелее —многохвостовую с заостренными железными наконечниками и полчаса обрабатывал еезад с таким остервенением, что клочья кожи летели, будто щепки из под топорадровосека. После этого жертву подняли, привязали ее ноги к полу, а руки — к свисающимс потолка веревкам, и герцог, вооружившись толстым кнутом из воловьей кожи,несколькими мощными ударами по животу разорвал нить, удерживающую плод. Девушкапронзительно вскрикнула, появилась головка ребенка, Леопольд ухватился за нее,выдернул все тельце и небрежно швырнул его в камин, после чего отвязалосвобожденную от бремени мать, которая тут же свалилась без чувств.

— Давайте же займемся содомией, ваше высочество, —умоляюще произнес священник, — ваш член раскалился докрасна, пенапузырится на ваших царственных губах, глаза ваши мечут молнии, все говорит отом, что вам нужна задница. Не жалейте своего семени, сир, ведь мы быстроподнимем ваш опавший фаллос, а потом займемся остальными жертвами.

— Нет, — твердо заявил великий герцог, который в этовремя не переставал целовать и поглаживать мое тело, — вчера я пролилслишком много спермы и нынче не расположен к извержению. Пока я еще в силе,надо продолжать акушерство.

И он принялся за вторую девушку. «Причиной выкидыша будетволшебный напиток» — гласил приговор; был приготовлен роковой кубок, девочка,осужденная выпить его содержимое, отчаянно скривила лицо и затрясла головой, норадом стоял беспощадный аббат, который одной рукой схватил ее за волосы, другойразжал ей губы железным скребком; мне оставалось влить напиток в ее глотку, агерцог, возбуждаемый Элизой, яростно тискал мои ягодицы и ягодицы жертвы…Великий Боже, как же был силен этот эликсир! Я ни разу не видела таких быстрыхрезультатов. Едва жидкость попала в ее горло, как бедняжка издала страшный,леденящий кровь стон, взмахнула руками, как подбитая птица, и рухнула на пол, ав следующий миг между раскинутых ее ног показалась детская головка. На этот разизвлечением занялся аббат, так как Леопольд, который, вставив член в ротРаймонде, слился со мной и Элизой в похотливом объятии и не был в состояниипродолжать такую тонкую операцию; я подумала, что он вот-вот извергнет свойзаряд, но распутник вовремя сдержался.

Третью девочку распяли на полу, крепко привязав ей руки иноги, ее плод должен был погибнуть от топтания на животе. Раймонда встала наколени, обхватила сжатыми грудями член злодея, а он, поддерживаемый мною иЭлизой, исполнил дикий танец на животе несчастной, и через полминуты оттудавышел ребенок. Его также бросили в камин, отец даже не удосужился посмотреть,какого пола был его отпрыск, а мать волоком вынесли из комнаты скорее мертвую,нежели живую. Последняя из четверых была не только самая прелестная, но и самаянесчастная. Представьте, как она должна была страдать, когда ребенка вырывалииз ее чрева!

— Эта наверняка не выживет, — небрежно бросилЛеопольд, — и своим оргазмом я буду обязан ее жуткой агонии. Другого ибыть не может, потому что из всех четверых она доставила мне наибольшееудовольствие; эта сучка понесла в самый первый день, когда я лишил ееневинности.

Ее привязали к диагональному кресту из тяжелых деревянныхбрусьев так, что ее ягодицы упирались в перекрестье; тело ее прикрыли тканью,обнаженной оставалась только округлая, вздувшаяся часть, в которой ужешевелилась новая жизнь. Аббат принялся за работу… Леопольд, не спускаяблестевших глаз с происходящего, овладел мною сзади; правой рукой он ласкалягодицы Элизы, левой — влагалище Раймонды, и пока жестокосердный священниквскрывал живот и извлекал ребенка, ставшего злой судьбой его матери, этотблагороднейший вельможа Австрии, великий наследник Медичи, знаменитый братизвестнейшей шлюхи Франции, сбросил в мой зад неимоверное количество спермы,сопровождая это другим потоком самой площадной, самой мерзкой и богохульнойбрани.