силой захлёстывает меня, что я невольно съёживаюсь и отступаю к стене.

* * *

Из переходной камеры донеслось легкое гудение и запало озоном. Спустя мгновение люк открылся. Робот спокойно стоял за переборкой, держа в руке дешифратор.

— Действуй по обстановке! — сказал Кроленко. — Я выясню, что там делается.

Он шагнул к трапу, но едва успел уступить дорогу одному из контрабандистов, ворвавшемуся в корабль так, будто за ним гнались. Оттолкнув инспектора, он скрылся в каюте. Следом в люк буквально влетел второй, за ним третий…

— Двигатели! Скорей двигатели запускай! — орал кто-то. — Рвём отсюда!

— Так шефа нет, — возразил другой.

— Чёрт с ним, не до него! Он своё получил… Да что там, наконец, с двигателями?!

— Сам не пойму! Сигнал запуска не проходит!

— Проклятье! А ну, дай-ка я сам…

Уже с десяток фигур в скафандрах проскочили мимо инспектора в каюту, не обращая на него никакого внимания. Батисты среди них не было. Сделав знак «Гному», он осторожно выглянул из люка и ступил на трап. И вдруг ему стало страшно. Стараясь унять бешено заколотившееся сердце, он отступил обратно и долго не решался выглянуть. Такого страха он не испытывал ещё никогда в жизни.

— «Гном», вперёд!

Робот спокойно спустился по трапу и растворился в темноте. Кроленко сбежал за ним, но волна страха снова загнала его внутрь. Теперь от него не спасал даже металлический корпус корабля.

В каюте хрипло ругались люди Батисты, всё ещё пытаясь запустить двигатели.

— Надо бы попробовать добежать до «Гермеса» и включить прожектор, — подумал Кроленко.

Словно в ответ на его мысли, прожектор патрульного корабля вспыхнул, разорвав темноту.

— «Гном»! — обрадовался инспектор, прикрывая глаза рукой. — Молодец! Действует по обстановке.

Он вдруг почувствовал, что не ощущает больше страха и быстро сбежал по трапу.

Рядом с кораблём, возле опрокинутого контейнера, на рассыпавшихся плодах «нарколы» лицом вниз лежал Батиста. В откинутой руке его был зажат пистолет.

— Наверно, не разрешал им бежать, — догадался Кроленко. — Вот они его и прикончили.

Страх снова охватил его. Теперь он ясно различил слова: «Убирайся! Проклятый «скаф», ты остался один! Поспеши, иначе умрёшь!».

Инспектор оглянулся, но никого не увидел. Дикое желание спрятаться снова захватило его.

— Что за ерунда?

И вдруг до него дошло. Телепатия! Ну, конечно же, телепатия. Видимо, аборигены приказывают незваным гостям убираться вон. Однако, они не так уж беззащитны… Надо же, какая сила воздействия. Черт возьми, как же побороть страх?

Взгляд инспектора упал на плоды «нарколы» и он вздрогнул. Расстроенное лицо жены вдруг встало перед ним.

— «Поклянись, что это в последний раз! Я нормальная женщина и хочу иметь нормальных детей. Но я каждый раз боюсь, что ты подцепишь на этой дурацкой планете какую-нибудь гадость. Туда уже никто, кроме тебя не летает!».

Пересиливая страх, Кроленко наклонился и поднял маленький овальный плод.

Вкуса его он даже не почувствовал. Ощутил только приятное жжение во рту. Тогда, будто прыгая в холодную воду, он проглотил ещё одну «нарколу», третью, четвёртую…

Страха больше не было. В звенящей пустоте головы колоколом бились чужие мысли: «Убирайся! Убирайся! Убирайся!». Но он упрямо шел вперёд и душа его наполнялась восторженным ощущением подвига.

— Стой! — вдруг услышал он. — Стой! Или буду стрелять!

Луч прожектора выхватил из темноты высокого круглоголового парня в комбинезоне и тоненькую пышноволосую девушку со странными неподвижными глазами на решительном лице. В руках парень держал автомат.

— Буду стрелять! — угрожающе повторил он.

— Подождите! — крикнул Кроленко! — Подождите! Не нужно стрелять! Я должен многое сказать вам…

Он хотел объяснить, что если местные жители обладают такой силой, то они должны помочь ему задержать контрабандистов, которые, к тому же оказались ещё и убийцами…

— Ещё шаг и я стреляю! — услышал инспектор, но по инерции шагнул вперёд и, увидев, как вскинутый автомат выплюнул сгусток огня, успел только сказать: «подождите…».

Пули ударили его в плечо и бедро. Падая, он уже не видел, что девушка повисла на руке у парня, не давая ему стрелять.

* * *

Серебристые тела кораблей резко выделяются на фоне вечернего неба. Отсюда, из-за редких деревьев хорошо видно, как возятся «скафы», стаскивая к одному из них какие-то контейнеры. Но здесь не все. Нужно подождать, пока вернутся остальные. «Скафы» боятся вечером задерживаться в лесу.

Кажется, они заметили нас. Оставив контейнеры, сбились в кучку, показывая в нашу сторону.

Я подзываю парня с когтистыми руками и прошу его со своими людьми обойти корабли сзади. Сигналом к началу операции будет очередь из автомата. То же я повторяю командирам двух других групп.

Поляна окружена. Похоже, что «скафы» боятся. Они отступили к кораблю и о чём-то совещаются. Внезапно люк корабля открывается и на трапе показывается высокий худой человек без скафандра, в чёрной куртке. Длинные волосы его треплет ветер. Он что-то говорит, показывая рукой в нашу сторону. От толпы «скафов» отделяется один и, подняв автомат на уровень груди, веером посылает вокруг себя пули. Я ощущаю растерянность в рядах своих людей и, вскинув автомат, тоже выпускаю очередь в небо.

Волна ненависти достигает кучки «скафов». Среди них начинается паника. Сначала они мечутся возле корабля, потом толпой кидаются к трапу. Тот, в чёрной куртке, сталкивает их вниз, размахивая пистолетом. «Скафы» топчутся у трапа, оглядываясь, нерешительно поднимают контейнеры.

Я делаю знак и кольцо моих людей сжимается.

Паника среди «скафов» усиливается. Они бросают контейнеры и кидаются к трапу. Сумерки сгустились настолько, что их фигуры уже различаются плохо. Я вглядываюсь. По-моему, среди них нет длинноволосого.

— Крис, они убили его, — говорит Аннин.

Поляна пустеет. Кажется, у корабля больше никого нет. Быстро сгущается темнота. Корабль слабо светится на фоне ночного неба. Прямо над трапом чернеет отверстие люка.

— Вроде всё, — говорю я. — Сейчас они уберутся.

И, обернувшись, передаю по цепи, чтобы все ещё раз подняли общую волну страха.

В это время из люка показывается фигура в скафандре. Постояв, она тут же скрывается внутри.

Я усмехаюсь. Теперь они побоятся высунуть даже нос. Пусть убираются. Потом мы научимся вырабатывать мысли такой мощности, что ни один корабль не сможет опуститься на планету без нашего разрешения. Мы научимся прослушивать мысли находящихся на орбите и горе тем, кто прилетит с дурными намерениями…

Из люка опять появляется одинокая фигура. Спустившись по трапу, она спокойно идёт ко второму кораблю. Похоже, что наша воля не действует на неё.

— Он железный, — говорит Аннин. — Это не человек. Он даже без скафандра.

— Откуда ты знаешь? — удивляюсь я. — Ничего же не видно.

— Это тебе не видно, — смеётся она. — А я