— Какое уж тут удовольствие! Нам всем сразу станет легче, когда выберемся из давки! — Маркби достал платок и вытер лицо. — В самом деле, что-то жарковато!

Они медленно двинулись к выходу из павильона и направились к дороге, вдоль которой стояли дома из красного кирпича.

По пути Константину стало хуже; у него началась одышка. Рейчел, естественно, встревожилась. Наблюдая за ней, Мередит заметила: она, конечно, волнуется за мужа, но вместе с тем и досадует на него. Как некстати ему стало плохо! Рейчел явно не так представляла себе конец сегодняшнего дня; теперь, какие бы планы она ни строила на вечер, все идет прахом!

Машиной Константинов вполне предсказуемо оказался тускло-золотистый «мерседес». Конечно, какая же еще машина может быть у богатых и напыщенных снобов! Мередит невольно подумала: ни ей, ни Алану даже через тысячу лет не удастся выглядеть в такой машине на своем месте!

Они помогли Константину сесть на заднее сиденье.

— Мы постоим с вами, — предложила обеспокоенная Мередит.

Константина прошиб пот — наверное, от жары и от нездоровья, ведь прогулка от павильона до стоянки оказалась совсем короткой. Он достал из нагрудного кармана носовой платок и промокнул лоб и рот.

— Что вы, пожалуйста, не трудитесь…

— Рейчел! — прошептала Мередит. — Скорей беги за шофером! А мы пока с ним постоим!

— Может, лучше мне остаться с ним? — возразила Рейчел, всплеснув руками. — Когда ему плохо, он любит, чтобы я была рядом.

Константин тихо отозвался:

— Ничего страшного, наверное, сейчас все пройдет.

Он говорил изумленно и испуганно.

Прохожие начали оглядываться на них. Мередит повернулась к Рейчел:

— Ищи скорее вашего шофера! Видишь, сколько здесь народу? Возможно, тебе не сразу удастся протолкаться к павильону!

— Ничего, меня пропустят!

Рейчел задумчиво прикусила губу. Несмотря на искреннюю убежденность в том, что общепризнанные правила ее не касаются, она как-то сникла, уже не казалась такой уравновешенной и уверенной в себе. Она почти побежала по тротуару.

— Наверное, надо дать ему попить! — пробормотал Маркби, отходя от «мерседеса». — О том, чтобы оставить его без присмотра, не может быть и речи. Мне его вид совсем не нравится! И почему Рейчел такая упертая? Не послушалась нас… Надо было сразу вести его в пункт первой помощи! Они ведь могут вызвать скорую! Кстати, я заметил, в их мерсе есть телефон. Может, сами вызовем скорую?

— Он очень побледнел, — заметила Мередит и посмотрела в сторону ближайшего жилого дома. — Схожу туда и попрошу налить стакан воды!

Она взбежала на крыльцо и позвонила. Дверь открыла яркая молодая красотка со скучающим выражением лица; она говорила с заметным акцентом. Вероятно, иностранка — помощница по хозяйству.

— Мадам нет дома! — нараспев произнесла она, с оскорбленным видом оглядывая скромный наряд Мередит.

— Ваша… мадам мне не нужна. Одному человеку стало плохо… он заболел, понимаете? — Мередит указала на машину, в которой скорчился Константин.

Девица посмотрела в ту сторону, куда ей показывали. Видимо, золотистый «мерседес» произвел на нее нужное впечатление. Все сомнения тут же рассеялись. Она быстро оживилась.

— Вам нужен телефон? — Она покрутила указательным пальцем, словно набирала номер на диске.

Мередит задумалась.

— Пожалуй… сначала стакан воды!

— А! Я сейчас принесу… Подождите.

Дверь закрылась. Мередит спустилась на тротуар и подошла к Маркби.

— Как он?

— Похоже, задремал.

Константин съежился в уголке и закрыл глаза. Маркби распахнул дверцу, оглядел больного и заметил вполголоса:

— Дышит с присвистом… Надо вызывать скорую! Вряд ли он продержится до их «Аббатства»… забыл как называется!

Дверь краснокирпичного дома распахнулась, и иностранная красотка принялась осторожно спускаться с крыльца, неся на серебряном подносике стакан с водой.

— Пожалуйста. — Она протянула стакан и с явным любопытством склонилась к стеклу. — Он спит?

— Не знаю. — Маркби снова нагнулся и подергал Алекса за рукав. — Выпейте воды! Эй, Константин, вы меня слышите? — Он дотянулся до запястья Алекса, задрал ему рукав и прижал пальцы, щупая пульс.

Вдруг Константин открыл глаза. Видимо, ему стоило большого труда разобрать, кто перед ним; он видел перед собой три лица.

— Г-где она? — Ему трудно было выговаривать слова; язык у него заплетался.

— Рейчел пошла искать шофера! — громко ответил Маркби. — Не волнуйтесь, она сейчас вернется!

Константин медленно ощупал лицо дрожащей рукой. Лицо на глазах застывало, превращаясь в маску. Потом он неуклюже поманил Маркби к себе. Маркби просунул голову в салон, чтобы лучше слышать. Говорить больному было трудно даже шепотом; губы у него почти не шевелились.

— Вы сказали… вы — из полиции?

— Да. Вы сейчас лучше помолчите, старина. Расслабьтесь! — посоветовал ему Маркби.

Константин огорченно помотал головой. Его прошиб обильный пот.

— Нет, нет! — В углу рта показалась струйка слюны. — С-слушайте! М-меня зовут… — Словно поняв, что договорить ему не удастся, он прошептал: — Ее с-спросите!

Лицо у него вдруг страшно перекосилось. Рот открылся, а челюсть отпала, как у куклы чревовещателя. Потом он захрипел; глаза выкатились из орбит. Он вскинул руки с растопыренными пальцами и потянулся к открытой дверце.

Иностранка взвизгнула и выронила серебряный подносик. Послышался грохот и звон разбитого стекла; на тротуаре валялись осколки и растеклась вода. Помятый подносик свалился в сточную канаву.

Константин обмяк и рухнул вперед; лицо ударилось о спинку водительского сиденья.

— Опять сердечный приступ? — ахнула Мередит.

Маркби осторожно уложил Константина на сиденье.

Глаза навыкате по-прежнему смотрели в одну точку, рот остался открытым. Маркби коснулся его шеи и торопливо задрал рукав его пиджака, пытаясь нащупать пульс.

Через секунду он выпустил руку Константина, которая тут же безвольно упала на сиденье.

— Помоги вытащить его из машины! Уложим его на тротуар и попробуем сделать искусственное дыхание!

Константин был крупным и тяжелым; даже втроем с иностранкой, явно не горящей желанием помочь, им еле-еле удалось извлечь его из салона. Все их попытки оказались тщетными. Услышав вдали сирену «скорой помощи», которую Мередит вызвала, позвонив из машины, Маркби выпрямился и устало произнес:

— Он умер!

— И все-таки не понимаю! — сказала Мередит.