как один, работают на КГБ… Вы разве не знаете этого, герр Фогель? Он наверняка подослан сюда! — настаивал поляк. — Он же нас всех заложит, этот Леон! И тогда прости-прощай Гималаи и Непал… А у меня еще столько янтаря на подходе…

— Ну и что вы предлагаете, пан Каменский? Уж не хотите ли вы, чтобы я на правах главного разводящего в игре выпроводил его отсюда? — парировал консул.

— Нет-нет, герр Фогель, ни в коем случае… Я просто хотел узнать мнение присутствующих, не более… Нам надо выработать какую-то общую стратегию поведения в отношении русского…

Предложение чешского дипломата звучало более радикально:

— Слушайте, господа, а что, если мы его подкупим, а?!

— Вы предлагаете дать ему взятку, так что ли, надо вас понимать, пан Любомир?! Да он швырнет вам в лицо ваши деньги! — запротестовал Каменский.

— Пан Войцех, вы, как всегда, бежите впереди лошади… Подкупить, дать взятку можно по-разному… Можно это сделать так, как предлагаете вы…

— Я?! Я до такого абсурда еще не дошел! Вы за кого меня принимаете, пан Любомир?! Я, видите ли, предложил дать русскому взятку! Вы, именно вы, предложили это сделать, а не я!! — возмущению поляка не было предела.

— Совершенно верно, пан Войцех, именно я предложил подкупить русского, но подкуп осуществить не в лоб, а исподволь… — нисколько не смутившись натиска Каменского, спокойно произнес чех. — Скажем, проиграть ему энную сумму, а? После этого у него пропадет всякое желание докладывать в КГБ о том, зачем мы здесь собираемся… Ну, каково?

— Ну что ж, это неплохая идея, — откликнулся консул. — Можно считать, что у нас уже наметился запасной вариант нейтрализации русского. Только вот в чем загвоздка, господа. Мы ведь ни разу не видели его в деле. А что, если он из разряда «везунчиков», что, если ему карта валом валит или, того хуже, он — шулер, а? В таком случае мы с вашим «подкупом исподволь», пан Гржинек, не то что в луже — в заднице окажемся! Молчите? То-то же! Надо сначала дать ему сыграть, предоставить возможность проявить себя, а потом уже хвататься за головы или… за бумажники!.. Вы-то почему молчите, герр Гольдман, будто вы не из нашей команды? Я, конечно, понимаю — вам не грозит проработка на партийном бюро и досрочная высылка на родину за посещение казино, поэтому вам не понять наших опасений, но вы же наш партнер! Неужели вам безразлично, что наша компания распадется?

— Я не разделяю ваших опасений, господа, потому и молчу… Раньше я считал, что незнание внушает оптимизм. Слушая вас, я пришел к другому заключению: ваше незнание внушает вам пессимизм и опасения… Вам, но не мне! Потому что я знаю о русском чуть более вашего! И уж никак не могу согласиться с господином Каменским, что Леон к нам подослан…

— Но откуда такая уверенность?! — вскричал поляк и, уже взяв себя в руки, спокойно добавил:

— Вы, герр Гольдман, что-то не договариваете… Уж будьте так добры, просветите нас, чтобы мы не громоздили тут нелепицы на небылицы… Поделитесь вашими знаниями о русском, вашей осведомленностью… Ну, невежды мы, что поделаешь!

— Вы преувеличиваете не только опасность, исходящую от русского дипломата, господин Каменский, но и мою осведомленность… Я не ошибся, сказав, что знаю о нем чуть более вашего… Но это «чуть-чуть» позволяет мне не согласиться с вашим видением русского атташе и с вашими выводами в его отношении… Одна случайная встреча подсказала мне, что наш новый знакомый — азартный и весьма увлекающийся мужчина… Полагаю, что он пришел сюда в поисках острых ощущений, а не для того, чтобы выследить, а затем сдать вас, пан Каменский, вашим партайгеноссе из парткома! Думаю, ваши опасения безосновательны…

— Да что вы все ходите вокруг да около, герр Гольдман! — не выдержал поляк. — Говорите же наконец по существу, не дети ведь перед вами! Вы будто молитву перед обедом читаете или проповедь на паперти… Извините, доктор, нервы…

— Может быть, господин Каменский, вы и правы — я несколько затянул вступление… Так вот, теперь по существу. Только должен вас предупредить, сначала мне придется говорить не о русском, а о других, более известных вам персонажах. Так что не торопите меня!.. Вы, конечно, помните громкий скандал в итальянском посольстве, когда в прошлом году повесился их молодой вице-консул… К сожалению, забыл его имя…

— Альдо… Альдо Бевилаква, — подсказал всезнайка Фогель.

— Вот-вот — Альдо! — обрадованно произнес австриец и тут же, поняв свою оплошность, с трагической ноткой в голосе добавил: — Я тогда был приглашен в итальянское посольство, чтобы составить заключение о смерти… Вы же знаете, что до введения в эксплуатацию американского культурного Центра я был единственным врачом-иностранцем в Катманду. Приходилось выступать в разных ипостасях: я был и оперирующим гинекологом, и терапевтом, и даже психиатром… Все это позволило мне проникнуть в такие тайны проживающих здесь европейцев и американцев, что не снились ни непальской полиции, ни местной службе безопасности. Пациенты раскрывали мне такие секреты, которыми не всякий приговоренный к смерти преступник поделится с причащающим его священником.

Словом, о тех людях, живых или мертвых, к которым меня затребовали, я узнавал все. При этом никогда инициатива не исходила от меня, то есть я нисколько не стремился что-то выведать, отнюдь. Если я и задавал вопросы, то лишь с одной целью — чтобы правильно поставить диагноз, не более…

Австриец умолк, налил себе «кока-колы» и стал не торопясь, мелкими глотками, пить. Дипломаты, заинтригованные его рассказом, неотрывно следили за каждым его движением.

* * *

«Черт возьми, теперь ясно, почему гэдээровский консул так обхаживает доктора! — услышав последние слова Гольдмана, Полещук заерзал на унитазе. — Если я правильно оценил Фогеля и он действительно агент МГБ, то он должен участвовать в вербовочной разработке австрийца…

Стоп! А может, он, как и я, „сидит под корягой“ — работает под дипломатическим прикрытием, а в действительности — восточногерманский разведчик? Но почему же мне об этом не сообщил мой „резак“, полковник Тимофеев? Впрочем, какая разница, в какой ипостаси — агента или кадрового разведчика — выступает Фогель! Дело не в нем. Главное — это доктор, который представляет безусловный интерес для любой спецслужбы. Он — находка, вездеход, имеющий в силу своей профессии возможность проникать туда, куда простому смертному не попасть и за огромные деньги! Молодцы ребята из МГБ, поставили на призовую лошадку, со временем она вас озолотит… Но и я — не промах — догадался-таки, что за птаха этот Фогель!»

Вдруг Полещука осенило. От волнения он даже привстал со стульчака.

«Стоп,