– Да, – твердо ответил президент.

Он бросил взгляд на одну из фотографий, стоявших в углу его стола. Она относилась к первому сроку его пребывания на посту губернатора Нью-Мексико; на снимке он раскланивался с невысоким пожилым японцем Дзиндзиро Номурой. Номура был видным членом парламента Японии. Их дружба, основой которой явились высокая оценка обоими благородного вкуса солодового шотландского виски и любовь к разговорам напрямую, пережила уход Номуры из политики и переход в куда более крикливые ряды борцов за экологию.

Двенадцать месяцев тому назад Дзиндзиро Номура исчез во время поездки на спонсируемое Движением Лазаря массовое собрание в Таиланде. Его сын Хидео, председатель правления и исполнительный директор «Номура фарматех», обратился к американцам за помощью в розыске отца. Кастилья не заставил себя уговаривать. На протяжении многих недель специальная группа оперативников ЦРУ прочесывала улицы и глухие переулки Бангкока. Президент подключил к поискам старого друга даже сверхсекретные спутники-шпионы Агентства национальной безопасности, для чего потребовался серьезный нажим. Но выяснить так ничего и не удалось. Никто не потребовал выкупа. Мертвое тело найдено не было. Не нашли вообще никаких улик. Последний из основателей Движения Лазаря исчез без следа.

Фотография оставалась на столе Кастильи как напоминание о том, что его огромная власть тоже имеет пределы.

Кастилья вздохнул и снова повернулся к двоим руководителям разведывательных служб, сидевшим перед ним.

– Хорошо. Я, похоже, понимаю, что вы имеете в виду. Лидеры, которых я знал и которым доверял, мертвы или бесследно исчезли.

– Совершенно верно, мистер президент.

– Следовательно, стоящая перед нами проблема заключается в том, что мы не знаем, кто управляет Движением Лазаря теперь, – мрачно сказал Кастилья. – Пожалуй, Дэвид, стоит на этом задержаться. После исчезновения Дзиндзиро я одобрил ваше предложение о создании специальной межведомственной группы для работы с Движением, хотя мне очень не хотелось этого делать. Удалось вашим людям хоть что-то узнать о его нынешнем руководстве?

– Практически ничего, – неохотно признался Хансон. – Даже после нескольких месяцев интенсивной работы. – Он развел руками. – Мы почти уверены, что власть сосредоточена в руках одного человека, предположительно мужчины, который называет себя Лазарем… но нам неизвестны ни его настоящее имя, ни его внешность, ни его местонахождение.

– Это неудовлетворительный результат, – сухо прокомментировал Кастилья. – Думаю, будет лучше, если вы перестанете рассказывать мне о том, чего вы не знаете, и сосредоточитесь на том, что вам известно. – Он посмотрел в глаза низкорослому директору ЦРУ. – И это займет меньше времени.

Хансон кротко улыбнулся. Впрочем, улыбка не затронула его глаза.

– Мы задействовали на это дело большие ресурсы – и людей, и спутники – и приложили много сил. Параллельно с нами работали МИ6[3], французская DGSE[4]и еще несколько западных спецслужб, но за минувший год Движение Лазаря полностью реорганизовалось, сорвав все попытки установить наблюдение за ним.

– Продолжайте, – приказал Кастилья.

– Движение теперь организовано по принципу концентрических кругов с постоянно усиливающимися по мере приближения к центру мерами безопасности, – сказал Хансон. – Большинство его сторонников входят во внешний круг. Они участвуют в открытых для всех встречах, организуют демонстрации, издают информационные бюллетени и работают в различных проектах, спонсируемых движением по всему миру. Они составляют штат различных учреждений Движения во многих странах. А вот более высокие уровни куда малочисленнее и далеко не так открыты. В верхних эшелонах лишь немногие знают настоящие имена друг друга. Они почти не встречаются лично. Руководители общаются между собой в основном через Интернет или же шифрованными односторонними моментальными сообщениями… или при помощи коммюнике, размещаемых на любом из нескольких сайтов Лазаря.

– Другими словами, классическая конспиративная структура, – подытожил Кастилья. – Приказы свободно проходят по цепи, но никто из тех, кто не входит в группу избранных, не имеет возможности легко добраться до ядра.

Хансон кивнул.

– Правильно. И еще именно по этому принципу построено множество очень и очень неприятных террористических групп: «Аль-Каеда», «Исламский джихад», итальянские «Красные бригады», японская «Красная армия». Думаю, дальше можно не перечислять.

– И вам так и не удалось получить хоть какой-то доступ в их высшие эшелоны? – спросил Кастилья.

Директор ЦРУ покачал головой.

– Нет, сэр. Ни нам, ни британцам, ни французам, ни кому-либо еще. Мы пробовали разные пути, но все безуспешно. К тому же мы – один за другим – потеряли наши лучшие источники у Лазаря. Кто-то отказался от работы. Кого-то они без объяснений выставили. Несколько человек просто исчезли; скорее всего, они мертвы.

Кастилья нахмурился еще сильнее.

– Похоже, что у людей, связанных с этой организацией, вошло в привычку исчезать.

– Да, сэр. Это часто случается. – Директор ЦРУ не стал договаривать, и неприятный намек так и остался висеть в воздухе.

* * *

Через пятнадцать минут директор Центрального разведывательного управления бодрым шагом вышел из Белого дома и спустился по ступеням Южного портика к поджидавшему его черному лимузину. Он опустился на заднее сиденье, подождал, пока одетый в форму сотрудник секретной службы закроет за ним дверь машины, и нажал на кнопку селектора.

– Отвезите меня в Лэнгли, – приказал он водителю.

Хансон откинулся на обтянутую прекрасной кожей спинку сиденья. Бесшумно заработал мотор лимузина; машина повернула налево на 17-ю стрит. Директор посмотрел на коренастого мужчину с квадратным подбородком, сидевшего спиной к направлению движения на откидном сиденье рядом с ним.

– Вы сегодня очень молчаливы, Хэл.

– Вы платите мне, чтобы я ловил или убивал террористов, – отозвался Хэл Берк, – а не за то, чтобы я изображал из себя придворного.

Глаза главного разведчика Соединенных Штатов весело сверкнули. Берк был высокопоставленным офицером из контртеррористического отдела Управления. В данное время он возглавлял специальную группу по работе с Движением Лазаря. Двадцать лет полевой работы в качестве тайного агента оставили ему пулевой шрам на шее справа и неизменно циничное отношение к человеческой природе. Это отношение Хансон полностью разделял.

– Есть успехи? – спросил наконец Берк.

– Никаких.

– Дерьмо. – Берк с мрачным видом уставился в залитое дождем стекло лимузина. – Кит Пирсон устроит истерику.