Гвен хотелось прогуляться в горы, но сперва она завернула за угол, где находилась крытая терраса. Из нее тоже открывался вид на озеро, но немного под другим углом, чем в ее комнате. Крышу террасы, своеобразный портик, поддерживали восемь колонн из темного дерева, пол был мраморный, мебель из ротанга, а стол уже накрыт к обеду. Вверх по одной из колонн проскакала и скрылась за балкой шустрая белка. Это вызвало у Гвен улыбку.

Вернувшись к входу в дом, она пошла по гравийной дорожке, пересчитывая деревья. Чем выше она поднималась, тем сильнее покрывалась пóтом, но решила не оглядываться, пока не досчитает до двадцати. Гвен считала и вдыхала аромат персидских роз, а жара тем временем усиливалась, хотя, к счастью, не доходила до точки кипения, как в Коломбо. По обеим сторонам дорожки росли кусты с крупными листьями в форме сердца и персиково-белыми цветами.

На двадцатом дереве Гвен скинула с себя шаль и обернулась. Все сверкало: озеро, красная крыша дома, даже сам воздух. Она сделала глубокий вдох, как будто так хотела впитать в себя каждую частичку этой красоты: душистые цветы, ошеломляющий пейзаж, светящуюся зелень покрытых чайными кустами склонов, пение птиц. Голова кружилась. Все пребывало в движении, и воздух, наполненный кипучей жизнью, звенел от беспрестанной суеты.

С этой выгодной точки обзора дом был как на ладони. Высокая задняя часть его шла параллельно озеру, справа к ней примыкала терраса, и с одной стороны была сделана пристройка, так что в плане дом представлял собой букву «Г». Рядом с пристройкой имелся двор, от которого шла дорожка, исчезавшая за стеной из высоких деревьев. Гвен сделала еще несколько живительных глотков чистейшего воздуха.

Тишину нарушил отвратительный звук полуденного гудка. Она потеряла счет времени, но сердце у нее на миг замерло, когда она заметила Лоуренса, шагавшего к дому вместе с каким-то незнакомым мужчиной. Ее муж явно был в своей стихии, энергичный и деловитый. Гвен закинула шаль на плечо и припустила к дому. Однако спуск по склону оказался не таким удобным, как подъем. Через пару минут она поскользнулась на гравии, зацепилась носком туфли за торчавший из земли корень, потеряла равновесие и упала лицом вперед, так сильно ударившись о землю, что у нее перехватило дыхание.

Когда она обрела способность нормально дышать и попыталась встать на ноги, левая лодыжка у нее подкосилась. Гвен потерла ссадину на лбу, у нее закружилась голова, она села на землю и ощутила начало приступа головной боли, причиной которого стал солнцепек. Утром было так свежо, что она и не подумала надеть шляпу. Из-за деревьев раздался какой-то страшный визг. Так мог кричать от боли кот или ребенок, а может, шакал. Ей не хотелось ждать, чтобы узнать, кто это был. Она заставила себя подняться, на этот раз сжав зубы, чтобы не спасовать перед болью, и заковыляла вниз, к дому.

Как только Гвен показалась на дорожке против входа, Лоуренс вышел из дому и заторопился к ней.

– Как я рада тебя видеть! – крикнула она, и дыхание у нее участилось. – Я пошла наверх, чтобы полюбоваться видом, но упала.

– Дорогая, это небезопасно. Там встречаются змеи. Травяные, древесные. Змеи, которые избавляют сад от крыс. Всякие кусачие муравьи и жуки. Лучше не ходи никуда одна. Пока что.

Гвен указала рукой туда, где женщины собирали чай:

– Я не такая неженка, какой выгляжу, и там были те женщины.

– Тамилы знают эту землю, – сказал Лоуренс, подойдя к жене. – Ну ничего, держись за мою руку, и мы доберемся до дому. Я попрошу Навину перевязать тебе лодыжку. И могу вызвать из Хаттона местного доктора, если хочешь.

– Навину?

– Айю.

– Ах да.

– Она ухаживала за мной, когда я был ребенком, и я очень привязан к ней. Когда у нас появятся дети… – Гвен подняла брови и медленно улыбнулась ему; Лоуренс усмехнулся, а потом закончил фразу: – Она будет нянчить их.

Гвен погладила его по руке:

– А чем буду заниматься я?

– Тут много дел. Ты скоро узнаешь.

По пути к дому Гвен ощущала тепло его тела. Несмотря на боль в лодыжке, она испытала знакомый трепет и подняла руку, чтобы потрогать глубокую ложбинку на подбородке Лоуренса.

Как только ее нога была перевязана, они уселись на террасе.

– Ну, – произнес Лоуренс, и глаза у него заискрились. – Тебе нравится то, что ты видишь?

– Это прекрасно, дорогой. Я буду счастлива здесь с тобой.

– Я виноват, что ты упала. Хотел поговорить с тобой вчера вечером, но у тебя болела голова, и я решил подождать. Мне нужно объяснить тебе некоторые мелочи.

Гвен подняла на него глаза:

– О?

Морщины на лбу Лоуренса залегли глубже, и когда он прищурился, стала ясна причина этого – жгучее солнце.

– Для своего же блага не встревай в дела работников. Тебе не нужно беспокоиться о том, что происходит в рабочих линиях.

– А что это такое?

– Место, где живут работники плантаций и их семьи.

– Но это, должно быть, очень интересно.

– Честно говоря, смотреть там особо не на что.

Гвен пожала плечами:

– Что-нибудь еще?

– Лучше не ходи по округе одна. – (Она фыркнула.) – Пока не освоишься здесь.

– Хорошо.

– Позволяй Навине видеть тебя в ночной сорочке. Она будет приходить в восемь утра и приносить тебе «постельный чай» – так они это называют.

Гвен улыбнулась:

– А ты будешь пить со мной постельный чай?

– При любой возможности.

Она послала ему через стол воздушный поцелуй:

– Не могу дождаться.

– Я тоже. И вот еще: ни о чем не волнуйся. Ты скоро поймешь, как тут и что. Завтра познакомишься с женами других плантаторов. Флоранс Шуботэм – забавная старая птичка, но она может быть тебе очень полезна.

– Мне больше нечего надеть.

– Моя девочка, – улыбнулся Лоуренс. – Макгрегор уже послал кого-то с воловьей упряжкой забрать твой сундук со станции в Хаттоне. Позже я представлю тебе слуг. Но по-моему, какой-то ящик от «Селфриджеса» уже дожидается внимания хозяйки. Полагаю, в нем вещи, которые ты заказала перед отъездом?

Гвен в восторге раскинула руки. Ей вдруг стало веселее при мысли об уотерфордском хрустале и восхитительном новом вечернем наряде. Платье было что надо – короткое, с несколькими слоями серебристо-розовых оборок. Она вспомнила тот день в Лондоне, когда Фрэн настояла, чтобы его сшили. Всего полторы недели – и Фрэн тоже будет здесь. Над столом порхнула галка и в мгновение ока стащила хлебец из корзины. Гвен захохотала, и Лоуренс подхватил ее смех.

– Тут много разных животных. Я видела полосатую белку, она забежала под крышу веранды.

– Их две. Они устроили там гнездо. От них никакого вреда.