туалетной кабинке Кэт разделась, вытянула из чемодана джинсы и флисовую парку с капюшоном, отыскала удобные беговые кроссовки. А поломанные сапоги и испорченные дизайнерские шмотки нещадно затолкала в мусорный контейнер.

– Не привыкай выпендриваться, до добра не доведет! – пожелала она себе.

Освободившееся в чемодане место пригодилось, чтобы переложить туда бронзовую собаку. Ручная сумка застегнулась, багаж можно было сдать с легким сердцем, что Кэт и сделала по выходу из туалета.

Вернувшись в терминал другим человеком, Кэт скептически осмотрела стильную дамскую сумочку, которую держала в руках. Все путешествие она протаскала ее в чемодане, но сдавая его, решила оставить модный аксессуар при себе. Сумочка была куплена в бутике Далласа, как деталь, дополняющая сапоги, что приказали долго жить на шотландской распутице.

– Ни к чему не подходит, – проворчала Кэт, – хотя нет, подходит к голове. Была сумка, будет подушка.

Вздремнуть чуток – самое удачное решение за весь этот кошмарный день. Сон расслабит, позволит забыться. Забыть о неприятностях. Забыть о нем… Что он такое? Тоже неприятность, самая настоящая. Возник перед ней, подразнил лощеной внешностью и смылся. К дьяволу его!

Она натянула капюшон на короткие, до мочек ушей, волосы, обычно лежащие крупными кольцами, а сейчас попросту кудлатые. Подложила под голову сумку и улеглась поперек кресел, заняв сразу четыре сиденья.

«Надо же, какой симпатичный», – невольно вспомнила она и принялась бранить себя. В итоге не заметила, как провалилась в черное ничто.

Сколько она дремала, Кэт не знала. Кое-как очнувшись от болезненного забытья, ощутила, что импровизированное ложе жестоко издевается над ней. Минут пятнадцать Кэт воевала с ним – вертелась, мечтая занять мало-мальски удобную позицию. Но проиграла схватку за сон и медленно поднялась, не размыкая глаз и ощущая тошноту, а в нагрузку острую боль в шее, в коленных чашечках, пояснице, во всем теле.

– О-о-о Бо-о-оже-е-е…., – простонала несчастная, начав растирать затекшие шейные позвонки.

– Плохая была идея подложить сумку под голову, – сказал кто-то поблизости.

Кэт вздрогнула. Этот кто-то поблизости говорил с ужасным шотландским акцентом. Она разлепила опухшие веки и рассмотрела рядом с собой источник акцента. Он сидел через свободное кресло. Сидел, разведя колени, опершись об них локтями, и глядел на нее сквозь очки. Серой кепки на нем не было, он бросил ее на пустое сиденье. Темно-русые густые волосы были забавно взлохмачены на макушке головы.

– Паршивая идея, – согласилась Кэт, прячась в капюшон, как в норку.

– Должен сказать, у вас ангельское терпение, – продолжил шотландец.

– С чего вы взяли?

– Вы до последнего пытались обжить это кресло. Одного взгляда на него достаточно, чтобы понять – спать на нем невозможно. Даже сидеть не очень удобно.

– Увы, я не эксперт по креслам. Вы следили за мной?

– Не следил. Наблюдал, – шотландец сверкнул белым оскалом.

Кэт глубже забилась в свой капюшон. Он казался добродушным и безобидным, когда улыбался, не разжимая губ. Но стоило ему показать зубы, и в облике возникло что-то волчье. – Вы забавны. Кстати, где ваши чемоданы?

– Я от них избавилась.

– Знаете, когда я нес ваш багаж, меня распирало любопытство – что за штуковина выглядывает из маленькой сумки?

– На что, по-вашему, эта штуковина была похожа?

– Какая-то скульптура.

– Лохнесский монстр в миниатюре. Но продавец в антикварном салоне в Инвернесс уверял, что это борзая. Ручная работа. На вид действительно борзая, однако весит, как динозавр… Вы имели счастье убедиться в этом лично… Еще раз спасибо.

– Пожалуйста. Что вы намерены делать с вашим монстром?

– Думала украсить им каминную полку, но слишком поздно вспомнила, что дома у меня нет камина. Если я его установлю, в моей квартире будет только камин и, прошу прощения, туалет. Места для меня попросту не останется.

– Какая жалость. Где вы живете?

«Чересчур любопытен, дружок. Чем объясняется твое любопытство? Обычная вежливость»? – Кэт ненавязчиво скользнула взглядом по обращенному к ней лицу собеседника. Четко прорисованная челюсть, покрытая аккуратной щетиной, тонкие, но красиво очерченные губы. Широкие прямые брови. Глаза. Какие у него глаза? Избавляться от очков он не спешил.

– Я живу в США.

– Я бы не подумал.

– Почему?

– Я слышал, как вы ворчали. Что за язык? Явно не английский.

– Вижу, у вас нет проблем со слухом. Это был русский.

– О! Вы русская? – незнакомец подался вперед. Кэт, напротив, слегка отодвинулась. Он заметил ее движение. – Наверное, вы думаете, я задаю много вопросов. Простите, почему то решил, что за беседой будет приятнее коротать время. Мы с вами попутчики, я тоже лечу в Нью-Йорк.

– Интересно, что вы забыли в Нью-Йорке?

– Я могу жить там, вы этого не допускаете?

– С вашим-то акцентом? Маловероятно. Вам больше подходят горы, а не небоскребы.

Шотландец рассеянно провел пятерней по волосам, приводя их в полнейший беспорядок, поднялся и пересел поближе. Кэт почувствовала его запах – запах чистоты, табака и дорогого одеколона, в котором звучали легкие древесные аккорды, пряные нотки корицы и перца.

– Предлагаю познакомиться, чтобы мои дальнейшие вопросы не воспринимались вами как наглость.

Кэт поджала губы.

«Ты слишком непрост, хотя из кожи лезешь вон, чтобы казаться простаком. Меня не обманешь. Что ты забыл здесь рядом со мной? Твои ботинки за пару тысяч фунтов стерлингов не смотрятся рядом с моими стодолларовыми кроссовками».

– Давайте познакомимся, раз вам очень хочется, – небрежно бросила она.

– Отлично, – он кашлянул, – Позвольте представиться…

Зазвонил мобильник. Кэт иронично выгнула брови.

– Извините, – шотландец полез во внутренний карман куртки.

– Слушаю, – приглушенно ответил он, прикладывая трубку к уху и отклоняясь подальше к подлокотнику. В телефоне Кэт распознала последнюю модель BlackBerry. – Я не приеду, Уилли. Срочная командировка. Да. Нет. Будет так, как я сказал. Без товара не останешься. Завтра звони Роберту, он уполномочен решать все вопросы в мое отсутствие. Проблем не возникнет, за это ручаюсь. До встречи. Привет сестрам…. Извините еще раз…

– Дела?

– Так точно.

Нажав отбой, он вернул смартфон на место. Рукав куртки при этом сдвинулся, открыв запястье, на котором были застегнуты консервативные часы с золотым корпусом и белым циферблатом.

Кэт мысленно присвистнула.

«Чтобы позволить себе нечто подобное, мне придется работать несколько лет кряду. При этом по возможности не кушать и донашивать тряпки за подругами».

Он спрятал часы за рукав, снова кашлянул, поправил очки.

«Не старайся, я же вижу, очки из драгоценного металла. Платина? А стекла сапфировые? Ну-ну, обычный парень в потертых джинсах».

– На чем мы остановились?

– Вы хотели представиться. Вас зовут…

Снова звонок. Кэт тактично отвернулась и прыснула. Пусть джентльмен спокойно беседует и не дергается.

Терминал деловито гудел, туристы в ожидании рейса пили содовую за столиками кафе, толпились у