— Понятно, — кивнула я. — Какая жалость!

— Вы не хотите узнать, что за проблема не позволила мне этого сделать?

Я покачала головой.

— Нет.

— Я вам все равно скажу. Проблема заключается в том, что я очень заинтересован в свидании с вами.

— Вот и хорошо, — отозвалась я.

На красивом и свежем, несмотря на ранний час, лице Джека отразилось удивление. Он бросил на меня настороженный взгляд.

— Вы не против свидания со мной? Вот так просто взяли и согласились?

— Да, у нас с вами будет свидание. Прямо сейчас. Мы посидим в парке, съедим круассаны, выпьем кофе — назовем это свиданием — и мирно распрощаемся. Договорились?

— Что, если вам понравится? Что, если вы решите, что вам приятно принимать ухаживания Джей-мэна, и захотите встретиться со мной еще раз? Как вы поступите в этом…

— Не наседайте. И не называйте себя Джей-мэном.

— Понял. Как насчет Сохо-сквер?

Мне нравился утренний Лондон, под кожей которого бурлил людской поток со всем разнообразием житейских историй, представляющий собой его кровеносную систему. Он очень отличался от утреннего Брайтона. Раннее утро в Брайтоне у меня всегда ассоциировалось с прогулкой вдоль моря, владельцами собак, выгуливающими своих питомцев, приверженцами бега трусцой и возвращающимися домой любителями ночных гулянок. Темп жизни в Брайтоне был гораздо медленнее, чем в Лондоне, но я одинаково страстно любила оба эти города.

— Похоже, я должен приложить все усилия к тому, чтобы вести себя идеально, иначе вы со мной не позавтракаете, — произнес Джек, когда мы пересекли Чаринг-Кросс-роуд и зашагали по Манетт-стрит.

— Зачем же так напрягаться? — хмыкнула я. — В этом нет ни малейшей необходимости.

— Вы меня заинтриговали. А это удается немногим.

Мне случалось встречаться с такими мужчинами, как Джек. И неоднократно. Похоже, униформа косметолога, как магнит, притягивает мужчин, которым нужна подружка, но не женщина. Они хотели, чтобы рядом с ними находилась девушка, которая следила бы за собой, ценила бы подарки и экзотические путешествия, мило улыбалась их шуткам и одновременно была бы лишена таких недостатков, как менструальные боли, волосатые ноги или — о ужас! — собственное мнение и стремление озвучивать свои мысли. Последним из этой породы мужчин, пригласившим меня в ресторан, был дипломат из какой-то маленькой африканской страны. Его привело в ужас то, что у женщины, с которой он познакомился на вечеринке и которая сообщила ему, что работает биологом, имеется ученая степень по биохимии и что некогда она была научным сотрудником, ведущим активную исследовательскую работу. А он-то ожидал, что я стану наматывать на палец прядь волос и таращить на него глаза, зачарованно слушая рассказы о дипломатической неприкосновенности и жизни в его стране. У него это было написано на лбу. Он не ожидал, что меня заинтересуют вопросы экономической стабильности, которую могло бы принести его стране производство горючего. Впрочем, я спросила об этом только потому, что мне не понравилась его самонадеянность, которую подпитывала моя нынешняя профессия. Он еле усидел до конца свидания, после чего поспешил унести ноги.

Мужчины, подобные Джеку, не желали встречаться с настоящими женщинами. Им нужна была реализация их представления о том, какой должна быть женщина. Наверное, именно поэтому я и заинтриговала Джека. Я не была кроткой и уютной, и всякий раз, когда мне предоставлялась возможность стать «леди», я ее отвергала. Это противоречило сложившемуся в его голове образу истинной женщины. И он воспринял это как вызов. Если и существовало что-то, чего Джек жаждал больше, чем безответной женщины, так это женщина непокорная, которую можно было бы укротить.

В этот утренний час почти все скамейки в Сохо-сквер были заняты людьми, которым больше негде было спать, а дорожки усеивали использованные презервативы и иглы от шприцов. Но эти незначительные «косметические огрехи» меня никогда не беспокоили. Под этим поверхностным налетом Сохо-сквер все равно был божественным местом: маленьким, зеленым, идеальной формы самоцветом, уютно скрытым в самом сердце огромного города. Я часто приходила сюда в перерыв, чтобы, сидя на скамейке, съесть ланч, и мысль о завтраке здесь показалась мне привлекательной.

Опустив поднос себе на колени, Джек посмотрел на меня.

— С сахаром или без?

— Мне все равно, — откликнулась я.

— У меня есть и то и другое, так что выбирайте.

— Без сахара.

Он взял с подноса ближайший ко мне стакан.

— Уже достаточно сладко, да? — прищурился он.

— Вы себя хотя бы иногда слышите? — поинтересовалась я, снимая со стакана крышку и с наслаждением делая большой глоток теплой пены.

— Не так часто, как следовало бы. Признаю, что шутка была неудачной.

— Вы собирались ждать перед салоном моего появления в некий неопределенный час? — спросила я.

Он взял с подноса белый пакет, уже успевший пропитаться маслом от круассанов, и протянул его мне.

— Нет. Палома сказала, что вы часто приходите к восьми часам.

— Вы у нее это спрашивали?

— Да, я не мог упустить возможность расспросить ее о вас как можно подробнее. Она отозвалась о вас очень хорошо. Она считает, что вы бесподобный специалист, хотя раньше у вас была другая профессия. Она подозревает, что не один салон пытается переманить вас к себе. Она также сообщила мне о вашей слабости к кофе и круассанам, хотя вы отлично знаете, в какое ужасное состояние они способны привести кожу.

— Она вам все это сказала? — удивленно спросила я, чувствуя себя польщенной. — Это очень мило с ее стороны.

— Она к вам явно привязана, а когда она говорила о вас, в ее голосе звучала гордость.

— И ее нисколько не задело то, что вы не собираетесь приглашать ее на свидание?

— Нет. Она невероятно бесцеремонна. Когда я сказал ей, что мне нравитесь вы, она поинтересовалась, нет ли у меня друзей-холостяков без подруг на горизонте. Я устроил ей встречу с Девином. Он американец, и он богат. Он будет от нее без ума.

«И все же платье от Веры Вонг остается в силе», — улыбнувшись про себя, подумала я.

Меня восхищало в Паломе то, что она совершенно точно знает, чего хочет от жизни и от любви. Иногда мне хотелось быть такой же целеустремленной, как она. Я всегда хотела всего лишь «быть счастливой». Если мне не нравилось то, чем я занимаюсь, если это занятие не делало меня счастливой, я старалась заняться чем-то другим. Но каким-то образом к тридцати четырем годам меня перестала устраивать цель «быть счастливой».

— Джек, вы честолюбивы? — поинтересовалась я.

Я разглядывала его загорелое, гладкое и ухоженное лицо с правильными чертами и здоровым румянцем. У него были удивительно красивые глаза, а губы… Не было ни малейшего сомнении в том, что женщины находят его притягательным. Кроме того, сейчас рядом со мной пил кофе и ел круассан совсем не тот человек, с которым я познакомилась в автосалоне. Этот человек был абсолютно нормальным. Он был внимателен, нетороплив, вдумчив. Если я его о чем-то спрашивала, то, прежде чем заговорить, он тщательно обдумывал свой ответ. Если бы я познакомилась с этим Джеком, вряд ли я испытала бы к нему столь острую антипатию.