Королю приходилось иметь дело только с четырьмя крупными феодалами, которые все были пэрами Франции; но княжество Бретань, возведенное в ранг герцогства в 1297 г., и Бургундия, где еще правила старинная ветвь рода Капетингов, имели рыхлую структуру, здесь герцог обладал лишь ограниченной властью над сильными и строптивыми феодалами и потому был не очень опасен для монархии. Иное дело — графство Фландрия и герцогство Гиень: первое было могущественным благодаря процветающей промышленности и торговле, благодаря тому, что его административная организация была отлажена еще в давние времена, а второе — потому, что его герцог был одновременно и королем Англии. Пример Фландрии служит великолепной иллюстрацией капетингской политики по отношению к крупным фьефам, направленной на то, чтобы утвердить в них верховенство власти монарха, но не аннексировать, включая в домен. Если королевские чиновники, действия которых определялись в большей мере их собственной инициативой, нежели волей их хозяина, жестко навязывали свою власть, то, вопреки видимости, в их планы никогда не входило изгонять строптивого вассала силой — ни из Фландрии, ни из Гиени. После царствования Филиппа Красивого они все чаще передавали дела, в исходе которых король мог быть заинтересован, в королевские суды, принимали апелляции к суду парламента на графские суды и ходатайствовали за апеллянтов, брали последних под свое покровительство, изымая их из-под юрисдикции графа, принимали на себя управление городами, водружая над ними королевское знамя, заставляли использовать французский язык в тех процессах, где участвовали. Во Фландрии эта политика натолкнулась на неожиданный отпор. Ничего не понимая в социальной борьбе, расколовшей промышленные города, королевские чиновники оказали мощную поддержку патрициату в порабощении рабочих. Этим они спровоцировали восстание беднейших ремесленников против невыносимой диктатуры патрициев-leliaerts, то есть сторонников французских лилий, а затем — мятеж графа Ги де Дампьерра, выведенного из себя частыми вмешательствами в его дела. Яростная война, шедшая с переменным успехом, завершилась в 1305 г. миром в Атис-сюр-Орж, в соответствии с которым фьеф возвращался сыну мятежного вассала — Роберту Бетюнскому. Французский король ограничился требованием срытия стен крупнейших фламандских городов-коммун, клятвы верности от всех жителей графства и выплаты тяжелых репараций, в залог которых были временно оккупированы шателенства Лилль, Дуэ и Бетюн. В 1312 г. граф предпочел уступить сюзерену заложенные территории, чем платить репарации. Наконец в 1320 г. Бетюн был передан Артуа в обмен на шателенство Орши, чем и завершилась «передача фландрских земель» (transport de Flandre), единственная территориальная аннексия, которой добился Капетинг в результате долгих, дорогостоящих и тяжелых карательных походов. Впрочем, ему было достаточно, чтобы новый граф вернулся в повиновение и больше не препятствовал действиям королевских чиновников.

Королевская власть, еще полвека назад вся проникнутая феодальным духом и совершенно патриархальная, теперь, побуждаемая смелыми действиями своих агентов, поощряемая южными легистами, которые, вскормленные римским правом, уподобляли ее абсолютистской тирании поздней Римской империи, стремилась — может быть, не сознавая этого, но определенно — преобразовать Францию в королевство, соответствующее представлениям нового времени, где воля суверена, высший закон нации, встречала бы лишь беспрекословное повиновение. Однако для полной реализации своих амбиций ей, как и всем другим европейским королевствам, недоставало двух вещей: регулярной армии и стабильных финансов.

Феодальные монархии веками не знали иной армии, чем ост (ost), ополчение вассалов, созываемое только в случае войны. Прежде всего и в основном ост состоял из рыцарей — тяжеловооруженных всадников, приобретавших вооружение за свой счет, к которым добавлялась масса необученной пехоты, поставляемой городами и сельскими общинами. Теоретически каждый вассал и даже каждый подданный был обязан службой в осте королю как сюзерену. Но обычай быстро свел эту обязанность до ничтожной малости. Теперь вассалы короны приводили в королевский ост лишь ограниченный контингент рыцарей, не более десятой части сил, которыми могли располагать сами в частных войнах, а коммуны присылали только определенное число сержантов. Кроме того, почти все обычаи ограничивали службу рыцарей, когда они сражались за пределами своей провинции, сорока днями, а службу пехоты — тремя месяцами. Из этого вытекали серьезные последствия для характера военных действий, ведущихся самыми могущественными государями Европы, последствия, которые будут сказываться в течение почти всей Столетней войны. Первое — это крайняя малочисленность вооруженных сил, далеко не достигавшая тех немыслимых цифр, которые приводят хронисты. Последние Капетинги в свои, часто трудные, походы могли выводить лишь смехотворные контингенты — число рыцарей порой было не более 600 и никогда не превышало 2500 человек, число конных сержантов, легковооруженной кавалерии, не достигало и удвоенной численности первых, а пехота, которую ценили мало, редко насчитывала более 5000 человек. И при таких скудных силах — от 10 до 15 тыс. бойцов во всей армии — французский король по праву считался одним из самых могущественных владык христианского мира. Валуа сумеют немного увеличить численность своих войск, но не удвоить ее. Второе: кратковременность срока службы исключало проведение каких-либо масштабных военных действий. Ост созывали в последний момент, а собирался он всегда медленней, чем ожидалось. Поход начинался с запозданием, к концу лета, вскоре наступала осень с плохой погодой, влекущая за собой массовые дезертирства. Об осадах стало можно думать только после того, как прогресс военной инженерии дал возможность проведения долговременных операций и даже использования — едва намечающегося — артиллерии; командующие редко отваживались дать правильное сражение, исход которого был всегда непредсказуем. Чаще всего экспедиция представляла собой просто опустошительный и недолгий «набег» (chevauchee) на земли противника. Перемирия, плохо соблюдавшиеся обеими сторонами, означали перенос боевых действий на следующее лето. В решении этих проблем последние Капетинги смогли применить лишь полумеры. Чаще, чем предшественники, они прибегали к помощи иностранных наемников, имперских рыцарей, генуэзских арбалетчиков. Но поскольку наемники требовали большого жалованья, а также отличались недисциплинированностью и склонностью к грабежам, короли ограничивались наймом небольших отрядов, способных разве что оказывать поддержку основным силам. Чтобы ост мог вести боевые действия дольше традиционных шести недель, жалованье приходилось платить и ему. Теперь наемной становилась вся армия, независимо от способа ее набора, — как феодальные, так и иностранные войска. Суммы жалованья, зафиксированные с 1274 г. королевским ордонансом, поднялись до 20 турских су в день для рыцарей-баннеретов[15], 10 су — для простых рыцарей, 6-7 су — для оруженосцев, 15 денье — для арбалетчиков и 1 су — для пеших сержантов. Для набора армии, контроля личного состава, производства выплат была специальная администрация. Коннетабль осуществлял верховное командование боевыми действиями и руководил размещением войск в лагере, два маршала — для кавалерии и командир арбалетчиков — для пехоты заключали контракты с капитанами и производили смотры (montres), удостоверяясь, что отряд имеет договорную численность. Два-три «военных казначея» (tresoriers des guerres) и клерк командира арбалетчиков выплачивали жалованье согласно ведомостям, составленным по итогам смотров. Теоретически эта система, казалось бы, позволяла набрать многочисленное войско: ведь почти полное исчезновение частных войн к концу XIII в. лишило класс знати его излюбленного времяпрепровождения, подтолкнув в массовом порядке предлагать свои услуги королю. Профессиональные воины стали объединяться в отряды — «руты» (routes) под командованием бывалых капитанов. Они либо действовали самостоятельно, либо их нанимали крупные феодалы, призванные в ост, и этих рутьеров (routiers), чьи грабительские инстинкты Франция вскоре ощутила на своей шкуре, за деньги можно набрать в большом количестве. В 1337 г. только граф Фуа приведет в ост Гиени более 300 всадников, а в целом тысячу солдат и слуг. Но фактически король всегда будет располагать лишь ограниченными вооруженными силами, не имея денег на оплату многочисленной армии.