— Габриэль? Так тот странный мужчина?..

— Странный? — рассмеялась Джейн. — Что ж, возразить нечего — таких, как он, еще поискать. Только не упоминай о нем при моих родителях — это здорово испортит им настроение.

— Он им не по душе?

— Мягко говоря.

— Но кто он такой? Сначала я решила, что он слуга, но стоило ему заговорить, и я поняла свою ошибку.

— Габриэль… — Джейн несколько замялась, — это… Габриэль. Вряд ли ты увидишь его снова: он сторонится людей. Просто забудь о вашей встрече.

Забудь? Воспоминание об этих золотистых глазах не так-то просто стереть из памяти.

— Разумеется, — быстро ответила Лиззи, не испытывая, впрочем, ни малейшей уверенности в том, что ей удастся это сделать. — Если ты кое о чем мне расскажешь.

— Само собой, — охотно отозвалась Джейн.

— Кто такой Темный Рыцарь?

Уильям Фредерик Рэндольф Линдли Габриэль Дарем в полном одиночестве брел по лесу, пробираясь к полуразрушенным башням старого аббатства. Он слился с тенями и тьмой, с призраками и лесной тишиной, буквально став невидимкой. Он сам избрал для себя такую участь.

Странно, но в этот раз лесная тропинка будто сама привела его к мисс Пенсхерст. Девушка сидела на дорожном сундуке и чего-то ждала, стараясь не выказывать своего страха. Как знать, может, еще немного, и она бы заплакала? Да нет, вряд ли. Для этого она казалась слишком деловитой, и в то же время сквозило в ее мечтательном взгляде что-то неземное. Странное сочетание, что и говорить.

Какое-то время он наблюдал за ней издалека, от самой кромки леса. Она бы ни за что не увидела его, пожелай он остаться незамеченным. Будь у него побольше здравого смысла, он просто развернулся бы и зашагал прочь. Всего-то и требовалось, что передать словечко Джейн: какая-то несчастная девица сидит в полном одиночестве у рыночного креста. Но Габриэль редко прислушивался к здравому смыслу. Вот и теперь ему просто стало любопытно. Этим, собственно, и ограничивался его интерес к мисс Пенсхерст. Сам он считал себя человеком развращенным, однако и ему были не чужды некоторые принципы. В частности, он считал ниже своего достоинства совращать невинных девиц — неважно, благородных или простолюдинок.

Во-первых, все девственницы были докучливы и утомительны. Как правило, страх зажимал их в свои тиски, и они оставались холодными и неумелыми в постели. И каждая из них готова поклясться, что обрела с ним настоящую любовь. Что же еще, скажите на милость, заставило ее отдаться малознакомому мужчине?

Во-вторых, Габриэль испытывал искреннее сострадание к бедняжкам. Каждая из них заслуживала простого, непритязательного мужа, который наградит ее кучей детишек и даст ей некоторое представление о плотских удовольствиях. Большинству людей лучше не знать о тех изощренных наслаждениях, которые существуют в этом мире.

Непонятно только, с какой стати он думал о сексе. Неужели мисс Пенсхерст выбила его из привычной колеи? Странно, ведь ее никак не назовешь красоткой. Миловидна, и только. Недостатки очевидны: волосы ее слишком плотно прилегали к изящной головке, покрытой простенькой шляпкой; глаза казались слишком настороженными, а рот был поджат так, будто она боялась, что с губ ее невольно сорвется улыбка. Знать бы, откуда она приехала. Что-то он не помнил, чтобы сэр Ричард или леди Дарем упоминали о таких родственниках, как Пенсхерсты. И хотя девушка, без сомнения, была хорошего рода, она явно не принадлежала к высшим слоям общества, куда так стремились проникнуть Даремы.

Суховатая усмешка скользнула по его лицу в тот момент, когда он свернул за угол старой трапезной аббатства — точнее, того, что от нее осталось. Почти все камни были вывезены Ричардом Даремом для постройки его нового просторного дома, обретенного вместе с титулом лет тридцать назад. Ходили слухи, что в старом аббатстве обитают души монахов, некогда живших здесь. Неприязнь к католикам была так сильна, что многие местные жители искренне верили басням о человеческих жертвоприношениях, которые творились здесь до того, как король Генрих разогнал все монастыри. Вот и теперь якобы души злодеев-монахов возвращаются сюда в поисках новых жертв. Габриэль даже не пытался развеять эти предубеждения. Ему нравилось жить в уединении. И он знал, как все обстояло на самом деле.

Его башня высилась с краю развалин, которые некогда были монастырской трапезной. Из трубы поднимался дымок, хотя Питеру уже давно следовало вернуться в поместье. Ему бы явно не поздоровилось, если бы сэр Ричард узнал, что его конюх помогает нежеланному наследнику Хернвуда. У Габриэля хватало денег, чтобы завести собственную прислугу, однако у Питера были свои причины не покидать поместья.

«Элизабет Пенсхерст, — твердил Габриэль, поднимаясь по лестнице в свое логово — так он привык именовать это место. — Куда больше девушке подошло бы имя Лиззи. Пора уже выкинуть ее из головы. Я давно примирился с сэром Ричардом — по крайней мере, в душе. Так какой смысл пихать ему в бок очередную колючку? Соблазни я сейчас его юную родственницу, и тот вновь возьмется за старое».

«Интересно, сколько ей удастся здесь продержаться?» — на насмешливых губах застыл риторический вопрос.

Йоркшир приводил в ужас большинство девиц с юга Англии. И если мисс Пенсхерст похожа на подружек Эдвины, то не пройдет и месяца, как она сбежит отсюда к сомнительным благам цивилизации.

Но что-то ему подсказывало, что девушка была иной породы. В полном одиночестве и с видимой невозмутимостью сидела она на леденящем ветру в этом богом забытом месте. Случись такое с Эдвиной, она бы уже давно билась в истерике. Такое чувство, что у мисс Пенсхерст был внутренний стержень — вроде того, каким обладала ее кузина Джейн.

Пожалуй, имеет смысл разузнать, кто она такая и как оказалась в этой глухомани, в гостях у баронета с сомнительной родословной. В доме человека, готового душу продать ради очередного титула.

Мягкие кожаные сапоги Габриэля бесшумно ступали по полустертым ступеням, многие из которых начали крошиться от времени. Он намеренно оставлял все как есть — своего рода ловушка для незваного гостя.

Он и сам не знал почему, жертвуя комфортом, проводит столько времени в обветшалой башне, хотя имеет в своем распоряжении дом и поместье — куда более роскошное, к слову, чем тот же Хернвуд. По какой-то неясной причине он предпочитал жить в непосредственной близости от владений сэра Ричарда — своего рода заноза в боку старого баронета.

Добравшись до верха, Габриэль замер. Тяжелая дубовая дверь в комнату была плотно прикрыта, однако чувства его мгновенно обострились: у него был посетитель — причем посетитель нежданный.

Пару мгновений его грызло сомнение: не спуститься ли потихоньку вниз по витой лестнице? Его редко радовали гости, а сегодня он и вовсе не стремился к общению. Вдобавок его грызло неприятное предчувствие — он уже догадывался, кто у него в гостях.

Он не ошибся, его посетительницей была Делайла, графиня Чилтон. Она полулежала на кушетке, откинувшись на подушки. В тот момент, когда взор ее прекрасных глаз пал на Габриэля, капризный ротик изогнулся в приветливой улыбке.