Сидящий напротив Уильяма мужчина скривился, внимательно наблюдая за тем, как Уилл ловко тасует карты.

– Я уже не раз говорил тебе, не называть меня так, – мужчина нервно дёрнулся, стряхнув с кончика сигары пепел, и смерил Уильяма предупреждающим взглядом болотистых глаз. – Люди могут неправильно подумать.

Законопослушность была характерной чертой семьи Куэрво, владеющей сетью небольших ювелирных салонов в городе, предлагающих своим клиентам украшения из самых редких и дорогих металлов и камней. А вовремя оплаченные налоги позволяли избегать ряда лишних вопросов со стороны властей. К тому же семья Куэрво была хорошо знакома с некоторыми членами правительства, благодаря чему ей очень часто удавалось сглаживать возникающие в результате ведения бизнеса острые углы.

Поэтому никто не обратил внимание, когда на задний двор одного из ювелирных магазинчиков приехал небольшой грузовичок, полностью загруженный тяжёлыми ящиками, и люди стали спешно заносить их внутрь.

– Разумеется, – Уилл обворожительно улыбнулся, небрежным жестом раздавая карты. – Просто вам так идёт это обращение.

Сеньор Куэрво только сел за стол к Уильяму, как его толстые, покрытые тяжёлыми массивными кольцами пальцы сжались в кулак, неприятное чувство поселилось в груди выходца из Испании, а пристальный взгляд тут же стал следить за действиями сидящего напротив молодого человека. Сколько бы раз он не играл с Уильямом – тот практически всегда выигрывал, пару раз позволяя другим сорвать куш, чтобы в следующий момент забрать весь выигрыш себе. Сеньор Куэрво не знал, как Уилл это делал, хотя и догадывался.

Но поймать Уильяма за руку у него так и не получалось.

Уильям улыбнулся, чувствительными кончиками пальцев незаметно скользнув по обращёнными к нему рубашкой пяти картам на столе, а затем отложил оставшиеся карты в сторону. Уилл предпочитал каждый раз играть новой колодой, чаще всего предлагаемой самими оппонентами, так что вопросов к его победе и сомнений в честности выигрыша практически никогда не возникало: даже самый цепкий взгляд стороннего наблюдателя не мог заметить, как лёгким движением Уилл оставляет на новеньких картах только одному ему заметные метки. Сначала мать, обучившая его игре на фортепиано, а затем и медицина убедили Уильяма в том, что кончики пальцев могут творить чудеса, если найти им правильное применение.

Взгляд Куэрво переметнулся с Уилла на кого-то за его спиной, и мужчина нахмурился, негромко хмыкнув и даже несколько помрачнев. Куэрво задумчиво почесал гладко выбритый подбородок, ещё не тронутый новой щетиной, и издал звук, похожий на покашливание, словно он пытался вернуть себе куда-то исчезнувший голос. Карты уже лежали перед его взглядом и манили к себе куда больше, чем внезапно открывшаяся перед ним сцена, поэтому, резко выдохнув, испанец взял в руки розданные Уильямом карты. Между его густых чёрных бровей пролегла глубокая складка, а пристальный взгляд по несколько секунд останавливался на каждой карте в руках, оценивающе изучая её и с каждым мгновением становясь ещё более серьёзным.

– Что это с ним? – наконец спустя несколько минут молчания и повышения ставок произнёс Куэрво низким хриплым грудным голосом и кивнул куда-то за спину Уильяма.

Уилл несколько удивлённо посмотрел на испанца и обернулся, окинув взглядом барную стойку и заливавшего в себя очередной шот мужчину.

– Энтони? – в голосе Уильяма читалась какая-то лёгкая апатия и безразличие по отношению к заливавшему алкоголем горе человеку, когда он обернулся к Куэрво. – Да он только что проиграл фамильное кольцо своей жены, – Уилл недобро усмехнулся. – Жаль паренька: ему восемнадцать, а он уже по уши в долгах.

Уголки губ Куэрво нервно дёрнулись в ответ на слова Уильяма, исказив привлекательное лицо испанца, и мужчина выдвинул вперёд несколько фишек, заранее поданных ему на входе в бар.

– Уверен, что ему просто не повезло, – Куэрво улыбнулся, у него были лучшие карты за всю его жизнь и он был уверен в том, что эту партию он точно выиграет.

Уильям вновь снисходительно улыбнулся в ответ на слова сеньора Куэрво и уже хотел было выставить столько же, как вдруг замер, поражённый странным холодом, оцепенением, внезапно охватившим все его тело. Пальцы свело, и мужчина с трудом смог удержать в руках карты, а затылком он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. На мгновение Уильяму показалось, что его голова взорвётся от напряжения, которым наполнилось его в миг опустошённое сознание. Шум, жужжание окружили Уильяма, словно рой диких пчёл, и он потряс головой, отгоняя от себя внезапное наваждение. Уилл попытался собраться с мыслями, но вместо этого в голове стояла звенящая пустота, словно ветер с громким завыванием унёс их всех прочь, оставляя после себя лишь выпотрошенные поля и леса, на которых некогда произрастали самые тёмные мысли Уильяма Белла.

– Анхель!

И Уильям, и испанец одновременно подпрыгнули на месте и чуть было не открыли друг другу свои карты, когда чей-то голос неожиданно и слишком громко раздался у Уилла за спиной. Смутить или вывести Уильяма из равновесия было достаточно сложно, однако вся начатая им до этого линия давления на Анхеля могла в один миг провалиться из-за внезапного появления незнакомого для Уильяма человека.

– Натаниэль! – Анхель улыбнулся и протянул подошедшему руку. – Неожиданно как-то. Ты ведь обычно предпочитаешь избегать… таких мест.

Голос Куэрво был снисходительно мягким и надменным, именно таким, от которого у Уильяма сводило челюсть, а желание уравнять социальные слои усиливалось с каждой секундой в геометрической прогрессии. Он хорошо относился к Анхелю, но проскальзывавшее в его взгляде высокомерие слишком сильно било по самолюбию Уилла каждый раз, когда молодой мужчина замечал его в темных глазах испанца.

– Как и ты, – отрывисто, как маленькими льдинками, бросил Натаниэль, скривился и отряхнул идеально отороченный пиджак, словно на него попала пылинка. – Впрочем, я не мог позволить себе пропустить дегустацию новой партии текилы, которую завезли два дня назад в город. Уверен, носящий твоё имя напиток не может быть чем-то отвратительным на вкус или же столь же женственным, как какое-нибудь итальянское игристое вино.

Анхель дёрнулся, словно по его телу пропустили новомодный электрический разряд: о том, что поставляемый в подпольные бары алкоголь был результатом его трудов и хлопот, знали немногие.

И Натаниэль никогда не входил в число этих посвящённых.

Незнакомец довольно улыбнулся и резко обернулся к Уильяму, обводя его взглядом своих прозрачных серых глаз. Мужчина тряхнул головой, даже не разметав уложенные гелем волосы, и белозубо улыбнулся. Ему было около тридцати, что по меркам только что выпустившегося из университета Уилла если и не было ещё глубокой старостью, то несомненно признаком её скорого приближения. И то, что ему самому было двадцать пять лишь больше подогревало подобные мысли. Натаниэль был высоким, но недостаточно, чтобы Уильям со своим ростом почувствовал себя на его фоне карликом, а его широким плечам и торсу не нужны были дополнительные подкладки в пиджак, чтобы казаться более внушительными, – как это делали многие мужчины в окружении Уилла и даже сеньор Куэрво. А тёмная фетровая шляпа в облачённых в молочно-кофейные перчатки руках, которую мужчина не стал оставлять вместе с пальто у входа, судя по внешнему виду была только недавно куплена в одном из модных салонов.