В ходе последовавшего за этим приёма Уокер с готовностью уточнил в деталях все сложности и тонкости своего недавно отточенного мастерства гостям-серематам, прибывшим из самых разных концов Серематена. В промежутке между умными вопросами и обычной беседой гостей, заполнивших приветственный зал в огромном здании, ставшем домом человеческому существу, угостили образчиками высокого гастрономического искусства, действо сотворения которых они только что наблюдали.

Усвоив сдержанно-дружеское обращение и такую же осведомлённость, составляющие основу беседы серематов, Уокер живо и непринуждённо принимал участие в обсуждении. К этому времени он чувствовал себя среди трёхногих серематов так же естественно и раскованно, как среди подобных ему любителей путешествовать в воскресный полдень на лодке по глади озера Мичиган. Как всегда в такие моменты, он с трудом заставлял себя не думать о доме. Против желания он пришёл к осознанию того, что дом, возможно, стал частью прошлого. Он — в другом времени, в другом мире, недоступном ни взору, ни пониманию. Его местоположение и образ жизни — вне досягаемости.

— Неплохо, — где-то у его колен раздалась тихая, снисходительная похвала.

Опустив глаза, Марк увидел Джорджа, нагло поедающего сифд. Пёс лежал на брюхе, распластав задние лапы и раскачивая в передних всё ещё тёплое пирожное.

— Могу догадаться, как ты заставил этот «пьяный» шарик сохранить форму и не растечься подобно лужице, но как ты предотвратил его впитывание в тесто?

— Тем же методом, — ответил ему Уокер. — Только при другой последовательности указаний. Одно — сжимает и поддерживает сферическую форму ликёра, другое — отталкивает жидкость от выпечки. Поэтому когда ты откусываешь, то тебе попадает и кусочек пирожного, и глоток охлаждающего ликёра. Противоположные температуры, консистенции, эластичность и ароматы. Всё сразу. — Уокер позволил себе вполне простительное мгновение гордости. — Приготовление еды подчиняется законам физики.

— Не говоря уже о том, как твои губы и зубы щиплет и покалывает от приятных ощущений. — Болтая взъерошенными ушами, пёс подмигнул своему другу. — Может, когда-нибудь ты сумеешь зарядить для меня электрическим током пару косточек.

— Легко, — сказал Уокер. — Я покажу тебе, как ты можешь сделать это самостоятельно. — Марк слегка поморщился, когда его друг резко поднялся на все четыре лапы. — Что-то не то с едой? — Он с неуверенностью взирал на недоеденный сифд.

— Нет, — ответил пёс. — Думаю, тебе найдётся компания. — С этими словами он осторожно взял зубами остатки пирожного и торопливо слился с толпой, на ходу обменявшись редкими приветствиями с серематами, которых узнал. Парочка из них, как не без зависти подметил Уокер, наклонилась, чтобы своими трёхпалыми ладонями приласкать пса, когда тот пробегал мимо них.

Ожидая увидеть серемата, Марк был немного удивлён, когда, обернувшись, оказался лицом к лицу не с одним из вездесущих коренных обитателей Серематена, а с существом из какого-то совершенно незнакомого мира, необычайно высоким, необычайно стройным и, надо признать, необычайно красивым.

Незнакомец приближался к Уокеру какой-то волнообразной, грациозной походкой, в которой было нечто волнующе чувственное. Длинные ноги были полускрыты, полуобнажены килтом или юбкой с очень смелым, броским узором.

Верхняя часть тела была обнажена в той же степени под меховыми полосками, которые крест-накрест закрывали пропорционально узкое тело. Защищённые полосками меньших размеров, обе руки оканчивались сдвоенными, расположенными друг против друга пальцами. Голова была вытянутой и небольшой, похожей скорее на лошадиную, чем на кошачью, но в некоторых чертах сквозило что-то рыбье. Узкие уши длиною в фут торчали по обе стороны безволосого черепа, неуклюже выдаваясь вперёд. Хотя и шести футов четырёх дюймов ростом (или примерно так), а если учесть и уши, то заметно выше, существо весило значительно меньше самого Уокера. Не один, а целых четыре тонких и длинных хвоста появились из-за спины этого создания. Они извивались и грациозно сплетались друг с другом, словно квартет кобр, вовлечённых в оживлённую беседу.

Глаза величиной с блюдца, большие и круглые, как у долгопята, с громадными золотыми зрачками на бледно-жёлтом фоне, сфокусировались прямо на Уокере. Расположенный под небольшим рельефным выступом кости, на которой, может, были, а может, и не были замаскированы ноздри, маленький рот открылся, словно застыл в вечно удивлённом «О». Зубов Марку разглядеть не удалось. Слабое кольцо мышц вокруг рта было окрашено в несколько ярких цветов. Эффект равноценный взгляду на северный полюс Сатурна сверху вниз.

Кожа существа казалась гладкой как шёлк. В рассеянном свете комнаты она приобрела оттенок полированной бронзы. Уокер не мог сказать, то ли она была похожа на кожу, то ли на чешую, то ли на что-то, с чем он доселе не сталкивался. Знал только, что внешность незнакомца была безусловно броской и притягательной для взора. А эти глаза…

Неожиданно гость встал перед ним. Из всех инопланетян, которых он и его друзья встречали раньше в своих путешествиях, и на захватившем их корабле виленджи, а позднее на Серематене, этот, бесспорно, обладал самой поразительной внешностью. Марк поймал себя на том, что он загипнотизирован множеством извивающихся хвостов, мерцающими зрачками, до боли изящными выпирающими ушками и совершенно пропорциональными ногами, напоминающими фрактал. Будто для вычерчивания линий использовали линейку. Очевидно, существо разыскивало Уокера и намеревалось с ним поговорить. Марк с нетерпением ожидал узнать, насколько голос гостя соответствует его внешности, и понять, какого он пола. Естественно, это должно было как-то проявиться. Ни один из столь ошеломляющих видов не мог лишить себя радости полового размножения.

— Ты, человек! Ты есть чертовски великолепный повар!

Уокер внутренне содрогнулся. Скрип ногтей по школьной доске. Старомодное сверло дантиста, готовящееся врезаться в зубную эмаль. Металлические детали машины, волочащиеся по полотну дороги. По позвоночнику Марка пробежала дрожь, никак не связанная с вполне умеренной температурой в помещении.

Резкий звук голоса этого создания был мучителен для слуха.

Веки, подобные полупрозрачным лилиям, мгновенно прикрыли бесподобно эффектные очи, когда существо моргнуло. При этом радужно-золотистая оборка поднялась и изогнулась дугой на затылке и шее пришельца.

— Ты любить готовить. Ты не любить беседовать?

До сих пор ни разу не подводивший Марка транслятор, имплантированный ему виленджи, выдал точный перевод речи инопланетянина. Сглотнув, Уокер сконцентрировался на внешней привлекательности существа, мужественно стараясь игнорировать звук его голоса. Звук, который повис в воздухе, вонзаясь в уши подобно пиявке в открытую рану. Обратив внимание на внешний транслятор, прикреплённый к одному из изящных ушек, Марк почувствовал себя уверенно и ответил:

— Нет, отчего же… Я люблю беседовать. Рад, что вы получили удовольствие от моего небольшого представления. — В отчаянии он оглянулся в поисках кого-нибудь знакомого, чтобы можно было сказать этому прекрасному созданию-с-голосом-хуже-скрипа-наждачной-бумаги, задающему вопросы, что ему крайне необходимо прямо здесь и сейчас переговорить с этим «кем-нибудь». Но Уокеру не был знаком никто в этой смешанной толпе, а Джордж куда-то побрёл и совсем пропал из вида.