— Да, здравствуйте, Валерия. Позволите? — Александр указал на стул.

— Конечно, присаживайтесь.

— Спасибо. И прошу, простите меня за позавчерашнее недоразумение. Я не хотел вас напугать. Мне очень стыдно. Клянусь, я не причиню вам вреда, ведь вы не воин и не преступница…

Хитрый и твёрдый голос не оставлял веры в сказанное. Александр продолжал игру в кошки-мышки.

— Я проведу с вами несколько тестов, — попыталась изобразить жёсткий тон Лера, но у неё ничего не получилось. Александр заметил это, и, пытаясь изобразить пристыженность, кивнул:

— Да, разумеется. С чего начнём?

Начали с цветового теста Люшера. За это время Лера несколько совладала с собой, и специально совершила некоторое нарушение методики, сделав паузу и предложив выбрать карточки дополнительный раз, чтобы дать себе больше времени успокоиться. Человек, сидевший перед ней, не просто выглядел миролюбивым и спокойным, но, несмотря на явную фальшь, сочувствовал и искренне пытался помочь. Его тон на сей раз был простым и дружелюбным, как тон мальчика или пожилого человека. Лера не спешила обманываться, и даже специально припомнила тот позавчерашний взгляд, но он показался ей на самом деле не таким уж страшным. Да, в нём чувствовалась власть и какая-то хищность, но это же могло быть и некой формой флирта. В конце концов, разве не таким должен быть взгляд дракона?

Тем временем пришло время второго теста. Это был тест на память, а заодно и на ассоциации.

— Я назову вам несколько слов, а вам нужно будет сделать рисунки, которые помогут вам запомнить эти слова. Через некоторое время вам предстоит с помощью рисунков эти слова вспомнить. Это может быть что угодно, но без надписей. Вы поняли задание?

— Да, давайте приступим.

— Так. "Вкусный ужин".

Карандаш быстро замелькал в пальцах Александра, изображая какие-то выжженные коряги и мёртвых животных среди них. Глаза Леры округлились. Набросок был готов почти мгновенно, и детали этой страшной картины поражали своей мрачной сутью.

— Ч-что это?

— Вы сказали, что мне надо будет это запомнить. Чтобы запомнить, я должен относиться к этому как к чему-то важному и испытывать сильные эмоции. Я понимаю, что для человека в этом есть что-то неприятное, но это был самый вкусный ужин в моей жизни. В тот день я совершил великое достижение: разжёг в себе внутреннее пламя короля. И решил испытать его таким образом. С помощью магии изолировал небольшой участок леса и выжег его. Там не много, всего чуть меньше квадратного километра. Мы очень редко имеем право на подобное, но моё достижение дало мне его. Я больше никогда такого не делал. При правильном выжигании мясо становится…

— Хватит… спасибо, я поняла. Давайте дальше. "Весёлый праздник".

Карандаш снова замелькал, и изобразил множество маленьких людей, стоящих на коленях лицом к художнику.

— Это день моего посвящения в монстры-хранители, — пояснил Александр, не дожидаясь вопроса, — Я должен был убить агрессивных чудовищ, терроризировавших те земли, которые хотел взять под опеку. Тяжелее всего далась молодая мантикора, потому что я тоже был неопытным и слабым для дракона. Но мне удалось, и я вернулся к народу. Они славили меня, и отпускали особую молитву Христу, чтобы он благословил моё покровительство…

— Христу? Иисусу? Вы христиане?

— Да, часть из нас. Расхождение миров произошло в пятнадцатом веке, и мы уже знали Христа. Как, впрочем, и Будду с Аллахом. Сам я православный, но покровительствовал католикам. Мне и так повезло: к православным в покровители было трудно пробиться. Было много желающих, потому что они спокойнее относятся к чудовищам, а католики иногда бунтуют. Меня это тоже не миновало.

— Вы покровительствовали людям?

— Были три людских города, которые считались хозяевами земель. Ещё кочевое племя гоблинов и два селения фей в лесах. У них, фей, особое христианство. Похожее на то, что было до раскола церкви…

— Я думала, они все язычники?

— И откуда вам предполагать о верованиях другого мира, о котором вы даже почти не слышали? Забавно. В вашем мире религии имеют дурную славу, и ваши писатели романтизируют язычество, хотя языческих богов на момент раскола миров либо не существовало вовсе, либо они были каким-то образом уничтожены. Любители язычества в мире Чудес сами создали себе богов, и не отрицают этого.

— А получается, у вас есть и Христос, и Будда, и Аллах?

— Думаю, что нет. Есть Бог, это косвенно доказано. Но кто Он, один ли Он, и какая религия ближе всего к истине — не известно. Есть огромный Пантеон искусственных богов, созданных силой магии. Маги думают, что все боги именно такие, и, по их мнению, в вашем мире Бога нет. А многие верят, что есть Пантеон и есть истинный Бог, в которого они верят. А уж чему верить — это и есть вопрос веры.

— Получается, в вашем мире церковь и маги воюют между собой?

— Нет, у них нет серьезных противоречий. Каждый занимается своим делом.

— Но ведь церковь запрещает магию. Разве нет?

— Наша магия не имеет ничего общего с той, которую в этом мире осуждает церковь. Считается, что до Великого Отречения люди не владели магией. Их познаний, мудрости и воображения не хватало, чтобы воздействовать на мир своей волей. Но были и другие существа, для которых управлять материей через идею было естественно. Те же феи, например. Многие люди завидовали им, и обращались за помощью к тем, кто с удовольствием давал подобное могущество за известную плату — демонам. Есть гипотеза, что эти же сущности часто выдавали себя за языческих богов, но она не подтверждена. Такую магию церковь запрещала вполне разумно. Но под её горячую руку попало и вообще всё чудесное. Досадная ошибка, приведшая к ещё более досадным последствиям — расколу миров. Один мир стал воплощением идей, чувств, разума и воли, а материя в нём стала полностью зависима от этих сил. Людям, оказавшимся в этом мире, который назвали миром Чудес, пришлось развить свой разум так, чтобы научиться выживать в этих условиях, и овладеть естественной для мира магией. А вот другой мир наоборот потерял идейную составляющую, и превратился в бессмысленную массу материи, которая живет по навязанным этой материей примитивным законам. Чего стоит одна только термодинамика? Волшебные существа лишились своих сил и были вынуждены ассимилироваться людьми или погибнуть. А люди стали учиться управлять материей, также развивая свой разум как средство… Но мы отвлеклись.

Лера действительно отвлеклась. Разговор о религиях и волшебстве как-то успокаивал, хоть сама девушка в Бога не верила.

— Да. Теперь… "Болезнь".

Александр снова принялся рисовать, и на бумаге из штрихов проступила фигура очень худощавой девушки с огромными глазами и длинными ушами, кожа которой полопалась во многих местах, и из-под неё торчали извивающиеся черви.

— Самая страшная болезнь, иглоносый мышечный червь. Заменяет все органы жертвы, раздувает её и делает бессмертной. Несчастные остаются живы и разумны, но не способны двигаться, и постоянно чувствуют страшную боль. Черви — хемосинтетики, и питают жертв от земли, а ещё они очень плодовиты и заразны. Заразиться можно касанием, ещё когда больной нормально двигается, и только чувствует тупую боль в мышцах. Неизлечима немагическими способами, а для заклинания нужен изумруд как минимум с тысячью граней. Опять же, сделать такой без магии, да и с магией очень трудно, поэтому если деревню накроет эпидемия этой гадости, приходится выбирать единицы тех, кто будет спасён, а остальных сжигать заживо, чтоб зараза не распространилась.