– Года два тому назад, если мне не изменяет память. Может, даже больше.

– Думаю, не изменяет. Лично мне он никогда не нравился, хотя и виделись мы не часто, а наша Фелисити никогда особенно не стремилась подружиться с этой девушкой, хотя лично я ничего против нее не имею. Даже напротив – она очень славная. Но мне всегда не нравился этот Бэзил; боюсь, что так и останусь при своем мнении. Как поживает матушка, дорогой?

– Неплохо, передает вам привет. Однако не отвлекайтесь, тетя Мэрион. Кто такой этот Бэзил и почему вам не нравится?

Леди Мэттьюз подняла на Фрэнка глаза, улыбнулась:

– А тебе никогда не приходило в голову, что человек часто не понимает, почему ему кто-то нравится или нет?

Мистер Эмберли призадумался.

– Полагаю, я обычно отдаю себе в этом отчет, – произнес он после паузы.

– Ах, как это по-мужски! – вздохнула тетя. – Лично мне никогда не удавалось разобраться в таких вещах.

Сэр Хамфри, погрузившийся в чтение вечерней газеты, оторвался от нее:

– Мэрион, дорогая, не стоит напускать таинственности относительно личности этого Фонтейна. Самый обычный человек. Не могу сказать, чтобы он был мне симпатичен, но, наверное, я просто старомоден… Фелисити, умоляю, затвори за собой дверь! Сквозняк страшеннейший!

Фелисити бросилась закрывать дверь:

– Извините. Это все Джоан. Сегодня у нее такой торжественный день. Представляешь, мамочка? Привезли ее маскарадный костюм, а при нем счет. И Бэзил, как только увидел этот счет, закатил чудовищный скандал и сказал, что платить не будет. Можно подумать, что он от этого разорится! Джоан говорит, он всегда стонет и жалуется из-за малейшей траты, что абсурдно, ведь он буквально купается в деньгах!

Сэр Хамфри посмотрел на дочь поверх очков.

– Не советую потворствовать своей подружке и столь нелестно отзываться о ее родном брате, Фелисити, – строго заметил он.

– Но он всего лишь сводный брат, – упрямо возразила Фелисити. – И к тому же безнадежно старомоден. Однако Джоан все же удалось уговорить его насчет платья. Думаю, Бэзил утешается только одной мыслью, что ему больше не придется поддерживать ее материально.

– Так ты что же, все это время болтала с ней по телефону? – вмешался Фрэнк.

– Ну да, конечно! Почему бы нет? Кстати, Джоан говорит, что пыталась заставить Бэзила нарядиться Мефистофелем, поскольку они с Тони должны были выступить в ролях Маргариты и Фауста, но только он не согласился. Что ж, как бы там ни было, но все сложилось очень удачно. Я сказала ей, что приведу человека, которому куда как больше подходит роль Мефистофеля. Она страшно обрадовалась.

– Может, хватит говорить загадками? – заметил Фрэнк. – Уже начинает действовать на нервы. Кто такой этот Бэзил?

– Сводный брат Джоан, идиот!

– Это я понял. И он унаследовал все после кончины старого мистера Фонтейна, так?

– Ну да, конечно. Унаследовал все, когда старик Фонтейн отбросил коньки.

Сэр Хамфри снова оторвался от газеты и строго поправил дочь:

– Умер, моя дорогая.

– Да, хорошо, папочка. Умер. Он доводился мистеру Фонтейну племянником, а поскольку у мистера Фонтейна не было своих детей, стал наследником. Все очень просто.

– А вот и нет, – вмешалась ее мать. – У Джаспера Фонтейна были дети. Вернее, один. Сын. Скончался три года тому назад. Помню, как читала некролог в «Таймс».

Фелисити искренне удивилась:

– Первый раз слышу, что у него был сын. Ты уверена, мамочка?

– Совершенно уверена, дорогая. Молодой человек с непростым характером, он отправился в Южную Америку и…

– В Африку, дорогая, – поправил жену сэр Хамфри, не отрываясь от газеты.

– Разве, Хамфри? Хотя какая разница! Он был замешан в грандиозном скандале. Карточный долг или мошенничество, что-то в этом роде. И еще тот молодой человек пил, чем, возможно, и объясняются его сумасбродное поведение и пагубные привычки. Уж не знаю, чем бы все это кончилось и как далеко его завело. Но он умер.

– Наверное, пьянство парня и прикончило, – заметил Фрэнк. – И что же, этот ваш невозможный Бэзил тоже страдает… пагубными привычками?

– Насколько мне известно, нет, дорогой.

Сэр Хамфри отложил газету:

– В сегодняшних газетах нет ровным счетом ничего, кроме описаний самых отвратительных преступлений, – сердито заметил он. – Ну-с, молодые люди, как насчет партии в бридж?

* * *

На следующий день Фелисити по поручению матери собиралась за покупками в Верхний Неттлфолд и пригласила Фрэнка присоединиться. Его предложение поехать на машине было отвергнуто. Волка, сказала Фелисити, следует вывести на прогулку.

Волком звали немецкую овчарку Фелисити. Когда его привезли из питомника, он выражал свою преданность, прыгая вокруг хозяйки и громко облаивая всех и каждого, кто находился в радиусе ста ярдов от места их прогулки. По опыту Фрэнк знал: воспитывать и обучать такого пса занятие не из легких. Волк не признавал дисциплины, его приходилось ловить за ошейник и удерживать при приближении любого транспортного средства. И еще у него была отвратительная манера вступать в схватку с каждой встречной собакой.

Как это обычно бывает по выходным, узкая главная улица городка была забита машинами, их владельцы предпочитали парковаться там, где им удобно. Волк обменялся бешеным лаем с эрделем, сидевшим в большой машине, и Фелисити, сразу же обратив на нее внимание, объявила, что это авто принадлежит Тони Кокрейну. Тут из кондитерской в сопровождении молодого человека вышла стройная светловолосая девушка.

– Да это же Джоан! – воскликнула Фелисити и бросилась через улицу.

Мистер Эмберли вскоре последовал за ней, оставив в одиночестве Волка, которого заинтересовала витрина мясной лавки.

– О, Фрэнк, – воскликнула Фелисити, когда он подошел, – можешь себе представить?! Джоан только что сказала: убили их дворецкого! Да, кстати, знакомьтесь, мой кузен Фрэнк Эмберли. А это Джоан. Фрэнк говорит, вы с ним знакомы, мистер Кокрейн. Но это просто ужасно, что произошло с Доусоном! А как и где именно это случилось? Просто кошмар какой-то, уму непостижимо, – торопливо добавила она.

– Ваш дворецкий? – переспросил Фрэнк, высвободившись из сердечных объятий мистера Кокрейна. – О!

– Жуткая история, не правда ли? – заметил Энтони, обаятельно простодушный молодой человек. – То есть я хотел сказать, только что этот человек напоминал: «Вы не забыли свою клюшку для гольфа, сэр?», а в следующую секунду его убивают. – Он обращался к своему бывшему школьному другу с уважением, точно к некоему высшему существу. – Нет, конечно, понимаю, для ваших мозговитых и проницательных коллег адвокатов все это повседневная рутина, ничего не значащая, пусть и малоприятная мелочь. И однако же… ничего хорошего, знаете ли. Скверная история, это определенно.