На лестничную площадку третьего этажа выходили две двериодинакового оливкового цвета.

– Нам сюда. – Андрей повернулся к той, на которойблестела цифра «4».

Он повозился с замками и распахнул дверь.

– Прошу!

Я переступила через порог и остолбенела. Я много квартирпосетила на своем веку, но такой простор видела впервые. Прихожая своими размераминапоминала площадку для игры в волейбол.

– Господи, сколько же здесь места! – ахнула я.

Андрей послушно заглянул в бумаги.

– Общая площадь – сто пятьдесят квадратных метров,жилая – девяносто. Вообще-то это средний метраж для квартиры подобного класса.

Ага, средний. Если учесть, что сейчас я живу водиннадцатиметровой комнатенке, мне придется купить компас, чтобы здесь незаблудиться.

– Идите за мной! – Андрей направился в глубьквартиры. – Я покажу, что здесь есть.

Я последовала за ним. Мы вошли в первую дверь.

– В квартире два санузла: вот это гостевой, а дальше,около спальни, – для хозяев.

Я заглянула в гостевой санузел. Веселенькая плиткаапельсинового цвета, похожая на детские рисунки, унитаз, биде, душевая кабина.Рядом с «мойдодыром» висит оранжевое полотенце. Все в идеальном порядке, нипылинки, ни волоска. Наверное, хозяин не очень-то привечал гостей.

Тем временем мой проводник шел дальше.

– Вот кухня, совмещенная со столовой. Для большой семьиэто неудобно, но мой шеф проживал один, ему хватало.

Еще бы не хватало, на кухне запросто можно устроить вольердля разведения страусов. Кухня была отделана в стиле хай-тек – металл, пластик,четкие формы, – и мне это понравилось. В таких сугубо функциональныхпомещениях не должно быть ничего «веселенького» вроде прихваток в формецыпленка и досок, расписанных под хохлому.

Я автоматически отметила, что на кухне два окна.

– Это гостиная. – Андрей продолжалэкскурсию. – Ее Валерий Ефимович хотел переделать, ему надоели полосатыешкуры, но он не успел.

Гостиная была оформлена в этническом стиле: африканскиемаски, желтые, как песок Сахары, стены, шкуры зебры на полу.

Я уставилась на окно, это был эркер. Я поинтересовалась уАндрея:

– По-вашему, это одно окно или три?

– Это эркер, – отозвался он надменно.

– Я знаю, но ведь, по сути, это три маленьких окна,объединенные в одно большое, так?

– Вроде бы так. – Бесчастных равнодушно пожалплечами.

Ему-то, конечно, все равно, а у меня должны сойтись концы сконцами. Ведь если в квартире восемь окон – значит, она и правда будет моей.

Спальня хозяина походила на иллюстрацию к сказкам «Тысячи иодной ночи»: кровать с резной спинкой, низкие столики, персидские ковры,тяжелые парчовые шторы. В спальне царил восточный полумрак. Я влюбилась в нее спервого взгляда.

Занятно, что у квартиры нет единого стиля, каждая комнатаотделана по-особенному. Среди дизайнеров эклектика считается дурным вкусом, амне такой подход нравится – ведь так не скучно! Если квартира все-такидостанется мне, ровным счетом ничего не буду в ней менять.

Кстати, в спальне два окна. Значит, всего получается пять?

Еще в квартире обнаружился кабинет, обставленный вклассическом английском стиле, и женская спальня – нечто слащаво-розовое, врюшечках и сердечках. И в кабинете, и в розовом безобразии было по окну.

– Ничего не понимаю, – озабоченно повернулась я кАндрею. – Одного окна не хватает. Их должно быть восемь!

– В ванной есть окно, – отозвался он, услужливоприоткрывая дверь.

Я кинулась в хозяйскую ванную. Точно, есть! Маленькое круглоеокошко. Ура! «Восемь окон, два сортира»! Это моя квартира, и никакимродственникам ее у меня не отобрать!

Я едва сдержалась, чтобы не пуститься в пляс, но наткнуласьна озадаченный взгляд Андрея.

– Откуда вы знаете, что окон должно быть восемь? –осторожно спросил он.

– А, – махнула я рукой, – долго объяснять! Вылучше скажите, откуда в квартире женская спальня? У Валерия Ефимовича былалюбовница?

– Это спальня жены. Вернее, теперь вдовы.

У меня отвисла челюсть.

– Жены?! Почему же Крылов не оставил наследство ей?

Андрей пожал плечами.

– В последнее время у них были довольно напряженныеотношения, она жила в своей квартире. Вообще мой босс был странным человеком. Вбизнесе – очень осторожный и расчетливый, а в личном общении – чересчурэмоциональный. Господин Крылов позволял себе выходки, которые вам бы показалисьсумасшествием, но он считал, что не следует сдерживать душевные порывы. Надоидти в своих привязанностях до конца, и в неприязни – тоже.

– Например?

Мужчина на секунду задумался.

– Вот, например, до меня у него работала помощникомодна девушка. У нее возникли серьезные материальные проблемы, кажется, заболеламать, требовалась дорогая операция. Валерий Ефимович помог ей деньгами, поэтомурассчитывал на беззаветную преданность. А девушке, видимо, показалось, чтоденег мало, и она стала «сливать» информацию конкурентам. Ну, тогда он ипоставил на ней крест.

– В смысле, махнул на нее рукой?

– Да нет, скорее – крест на лбу. Что-то вроде воровскойотметины. И, естественно, выгнал с работы. Устроиться в другое место оказалосьпроблематично, Валерий Ефимович отслеживал, куда ее принимали на работу, идобивался, чтобы увольняли.

– Что же с ней стало?

– Пристрастилась к алкоголю и, кажется, покончила ссобой.

Ох. Не хотела бы я столкнуться с Валерием Ефимовичем прижизни!

– Ну ладно, допустим, с женой он поругался. Но почемуне написал завещание на любовницу? На друга? На соседа в конец концов?

Андрей развел руками.

– Не знаю. Наверняка какая-то причина была.

– Но почему я?! – Этот вопрос мучил меня большевсего. – Почему Крылов выбрал меня? Ведь я даже не была с ним знакома!

Андрей со значением посмотрел мне в глаза.

– Мне бы тоже очень хотелось это выяснить. Возможно,когда-нибудь узнаем. Кстати, Людмила, вы ведь, кажется, журналист? Не хотитевзглянуть на библиотеку Валерия Ефимовича?

– Охотно взгляну, – отозвалась я.

Мне показалось, он специально сменил тему. Наверное, Андрейобескуражен не меньше моего. И очень даже может быть, что он мне ни капли неверит. С точки зрения здравого смысла – правильно делает! В этом мире никто неоставляет все свое имущество посторонним толстым девицам.