Он улыбнулся. Ему нравилось смотреть на небольшую складку, которая появлялась между золотистыми бровями каждый раз, когда Джул сердилась и волевым усилием пыталась усмирить свой гнев. В эти дни между ними часто происходили словесные баталии, но тем не менее он впервые начал снова ощущать вкус жизни, общаясь с этой своенравной молодой женщиной.

Рабочие возились со столами, устанавливая их на траве под раскидистым дубом.

— Вы уверены, что правильно выбрали место? — крикнул Ардан, наблюдая за их действиями.

Молодой парень в синем форменном комбинезоне вытащил из заднего кармана листок и внимательно изучил его.

— Да, сэр. Здесь есть личная пометка мисс Фостер насчет стола номер четыре.

— Хорошо. Ей виднее.

— Конечно, сэр, — согласился парень, улыбнувшись хозяину.

Джул впервые появилась здесь две недели назад. Сначала долго изучала участок, потом прошлась по дому, измерила площадь комнат, тщательно оглядела кухню, по ходу дела записывая в рабочем блокноте все, чего, по ее мнению, недоставало. Она, как боевой старшина, отдавала приказы и требовала от Клиффа их выполнения. И он — кто бы мог подумать! — в точности выполнял все указания, а если и спорил, возражал, то под ее напором сдавался, удивляясь своей покладистости.

Сейчас доктор нетерпеливо поглядывал на часы. Отсутствие Джул в столь ответственный момент не на шутку его тревожило.

А Джул Фостер в это время появилась в холле гостиницы, где ей назначил встречу адвокат Стивен Халуэлл. Тоже нетерпеливо посматривая на часы, она огляделась по сторонам. Время поджимало. Ей сейчас следовало бы находиться у Ардана, наблюдать за последними приготовлениями, работой своей команды. Как правило, Джул так и поступала, но сегодня заведенный ею порядок пришлось нарушить — слишком трагические обстоятельства были тому причиной.

Джул уже начала беспокоиться, как вдруг услышала за спиной голос:

— Мисс Фостер?

Стремительно обернувшись, она увидела низкорослого, тучного мужчину, торопливо приближавшегося к ней.

— Мистер Халуэлл?

Адвокат только кивнул и вытащил из нагрудного кармана аккуратно сложенный носовой платок, которым вытер вспотевший лоб.

— Пожалуйста, простите меня за опоздание, — сказал он. — Прошедшая ночь была для меня довольно беспокойной. Я почти не спал.

— Мне очень жаль, — вежливо отозвалась Джул, рассматривая человека, на лице которого читалась явная озабоченность.

Увидев в углу холла свободный столик с креслами, адвокат предложил ей пройти туда.

Шагая впереди, она почувствовала на себе оценивающий взгляд и невольно пожалела, что пришла на встречу в ярко-желтом нарядном платье. Не зная, сколько времени займет это деловое свидание с адвокатом, Джул оделась так, чтобы уже быть полностью готовой к предстоящему приему в доме у Клиффа Ардана и поэтому выглядела вызывающе эффектно, броско.

Они расположились за столиком друг против друга. Первым заговорил адвокат Халуэлл:

— Мисс Фостер, позвольте еще раз выразить вам соболезнование в связи с гибелью Сьюзен Дуглас и ее мужа. Ужасно… Оба такие молодые.

У Джул снова сдавило горло. Она молча кивнула. Адвокат же положил свой кейс на стол и вытащил из него какие-то бумаги.

— Как я уже говорил по телефону, моя встреча с вами вызвана завещанием, которое я обязан огласить.

Джул резко подалась вперед:

— Мистер Халуэлл, меня не волнует само завещание. Я беспокоюсь о Бетти… — Тут ее голос предательски дрогнул. Справившись с волнением, она продолжила: — Надеюсь, девочка осталась жива?

— О да! — вскинул голову адвокат. — Бог миловал ее от той трагической поездки.

Джул опустила голову, вытерла набежавшие слезы:

— Слава тебе, господи!.. Я боялась даже подумать…

Адвокат пристально посмотрел на нее.

— Могу заверить вас, мисс Фостер, с девочкой все в порядке.

Он вынул очки и, водрузив их на кончик носа, принялся за свои бумаги.

— Во-первых, согласно завещанию, вы полностью распоряжаетесь наследством покойных Дугласов.

— Я? — удивленно переспросила Джул.

— Именно вы, — подтвердил адвокат и вытащил из кипы бумаг какой-то лист. — Вы также являетесь единственным и законным опекуном Беттины Дуглас.

— Е-единственным опекуном?

Мистер Халуэлл кивнул и протянул Джул ручку.

— Тем самым, уважаемая, на вас ложится полная ответственность за Бетти, о чем ставлю официально вас в известность и в связи с чем прошу поставить свою подпись на этих документах.

Джул в изумлении смотрела на адвоката, растерянно пытаясь переварить услышанное.

— Мистер Халуэлл, я уверена, что есть кто-то другой, кто может позаботиться о Бетти. Я имею в виду родственников по линии мужа моей покойной подруги.

Адвокат не торопясь снял очки.

— Их нет, мисс Фостер… Назначить вас единственным опекуном ребенка было последней волей погибших родителей. Но если вы сомневаетесь в том, способны ли взвалить на себя такую ответственность, девочку можно определить, передав в надежные руки…

Пока адвокат произносил свой монолог, Джул старалась справиться с шоком, хотела вздохнуть, но не смогла — грудь словно сковало обручем. Она понимала, что в основе ее ужасного состояния лежит обыкновенная паника.

Ей было всего двадцать пять. Ее жизненный опыт еще совсем невелик, сможет ли она одна воспитывать крошечную девочку при том, что работает и привыкла заботиться только о себе? И дело тут вовсе не в эгоизме. Джул хотела быть честной прежде всего перед самой собой: она не знала, обладает ли теми чисто женскими инстинктами, которые рождают чувство материнства.

— Мистер Халуэлл, боюсь, я не справлюсь с такой сложной задачей, — наконец сказала Джул. — Мне еще ни разу не приходилось заботиться о малышах. Я не знаю, способна ли вообще на это.

— Понимаю, — медленно проговорил адвокат. В его голосе слышалось сожаление.

Джул тяжело вздохнула:

— А что будет с Бетти, если я откажусь?

Ею займутся службы социальной опеки. Вполне возможно, ее удочерит какая-нибудь бездетная пара.

— А если нет?

Мистер Халуэлл развел руками:

— В таком случае девочку определят в детский приют.

Слова адвоката потрясли Джул. Ей вспомнилось, как Сьюзи часто рассказывала о своей сиротской доле: о скитаниях по приютам, где все чужое, казенное — от одеял и простыней до одежды, в которой все дети на одно лицо, а главное — о тоске, одолевающей душу без любви и ласки родителей… Нет, никогда не сможет она спокойно жить на свете, если позволит маленькой Бетти повторить безрадостную судьбу матери, подумала Джул и до боли закусила губы.