И если Иззи любила бывать в гостях у Гэбби, то Энди было метлой не выгнать из дома Шона. У Шона были удивительные, все понимающие, участливые родители. Конечно, мысленно поправлял себя Энди, и у него самого все понимающие родители, просто их слишком часто нет рядом, а О’Хара всегда дома, и с ними можно поговорить о чем угодно. Иззи тоже бывала у Энди, и ей нравилось притворяться, что мать Шона, Конни, – ее родная тетя. Конечно, она никогда не признавалась в этих глупостях Шону, но Конни действительно вела себя как родственница: обнимала и целовала при встрече, расспрашивала о жизни, давала советы. Иззи нравились все мамы в их кружке, и лишь ее собственная зачастую вела себя совсем не как мама. Она забывала поцеловать на прощание, почти не обнимала и мало говорила о школе и друзьях, занятая своими делами. Отец старался залатать эту брешь, уделяя дочери максимум внимания. Он играл с ней, брал ее в кино, водил в парки развлечений. Глядя на своих друзей, Иззи порой жалела, что у нее нет брата или сестры, но она понимала, что рассчитывать на такой подарок судьбы бессмысленно. Она даже один раз спросила у мамы, нельзя ли ей маленькую сестренку, но Кэтрин сослалась на занятость и возраст. Ей уже исполнилось сорок два, она была старше других мам, да и мужу ее было сорок шесть. Но если мама объясняла все возрастом и работой, то папа отвечал в другом ключе. Он утверждал, что другой такой чудесной девочки, как Иззи, у них не получится, поэтому и пытаться не стоит.

Даже в своем юном возрасте она понимала, что слышит лишь отговорки. Настоящая причина была в том, что ее родители больше не хотели детей.

По окончании школьного года Кевин О’Хара вляпался в неприятности. Иззи узнала об этом от Шона, когда они ели ленч в классе. Она и так догадывалась, что что-то случилось, потому что Конни два раза подряд пропустила свой черед поработать в качестве водителя общего микроавтобуса. Мэрилин и Джуди оба раза садились за руль вместо нее, ничего не объясняя. Иззи сразу заподозрила неладное.

– Дело в Кевине, – сказал Шон, протягивая подружке розовый пончик в обмен на яблоко. У Иззи всегда были с собой полезные фрукты, которые он так любил.

Иззи откусила пончик и сразу же перепачкала нос в розовой глазури, вызвав у Шона приступ хохота.

– Что смешного? – обиженно спросила девочка.

Шон часто над ней подтрунивал, но все равно ей нравился, ведь они были друзьями. «Пожалуй, из Шона получился бы отличный брат», – порой думала она. Однажды Шон оттолкнул четвероклассника, когда тот вздумал ее обозвать.

– Ты смешная. У тебя глазурь на носу. – Иззи немедленно вытерла нос рукавом, а Шон продолжал: – Кевин попал в беду на школьной дискотеке. Отец говорит, эти танцульки привлекают нехороших типов, и, похоже, он прав. Не знаю, в чем там конкретно дело, но Кевин сейчас вроде под подозрением, и ему грозит исключение из школы.

– А что он натворил? Подрался? – Иззи знала, что драка для Кевина – обычное дело. Его мать говорила, что во всем виновата горячая ирландская кровь. Впрочем, ее муж, будучи ирландцем, обладал спокойным характером и точно никогда не влезал в драки.

– Он пронес с собой бутылку папиного джина и подлил алкоголя во все стаканы с пуншем. Может, это был и не джин, не знаю точно. Короче, все напились, включая самого Кевина. Говорят, его рвало в туалете прямо на пол!

– Хорошо, что теперь у вас раздельные комнаты. А то вдруг однажды его вырвет прямо на твои вещи, – задумчиво сказала Иззи. Шону выделили личную комнату, как только ему исполнилось шесть, а Кевину тринадцать. – Фу, наверное, там отвратительно пахло!

Шон покивал, хотя мог только представлять, как пахло в школьном туалете после безобразий брата. Впрочем, он отлично помнил, как выглядел Кевин после дискотеки, когда его привезли домой.

– Ты бы знала, как разозлился отец! Ему позвонили из школы, чтобы он забрал Кевина. Кевину стало плохо, и ему вызвали «скорую», кажется, даже желудок промывали. Мама плачет целую неделю, боится, что его выгонят из школы. И вроде у Кевина плохие отметки, хотя он усиленно это скрывал.

– Ух ты! – выдохнула Иззи. – А когда станет известно, выгонят его или нет?

– На этой неделе, я думаю, – не слишком уверенно сказал Шон. Родители постоянно что-то обсуждали с Кевином, но не с ним, так что он мог лишь догадываться, о чем были разговоры. Шон лишь знал, что родители отправляют провинившегося сына в летний лагерь на три месяца и что это делается по совету школы. Именно туда отправляли тех, кто сильно провинился. Описание лагеря Шону понравилось. Кевину придется лазать по скалам, прятаться в пещерах, проводить ночи в лесу, купаться в холодном озере. Шон, конечно, переживал за брата. Отец твердил, что кривая дорожка приведет Кевина за решетку, если он не возьмется за ум. Шон молился, чтобы это были просто слова, произнесенные в сердцах. Исключение из Этвуда само по себе стало бы кошмаром, потому что тогда Кевина будет ждать обычная школа, где учатся не самые хорошие парни. А еще одна пьянка станет для него билетом в исправительный интернат.

Кевин твердил, что ему плевать, и вообще всячески показывал, что происходящее его мало заботит. Он утверждал, что отлично повеселился на дискотеке и стал всеобщим героем. А если выгонят из школы, его имя будут повторять еще несколько лет с трепетом и восторгом. Он был старшеклассником, и Шона пугали некоторые вещи, которые он узнал о старшей школе от брата.

– Ох, как волнуются твои родители, – пробормотала Иззи.

Кевин был единственным взрослым парнем, которого она знала. Конечно, он не обращал внимания на друзей брата, а застав Иззи у себя дома, называл ее презрительно Выскочкой, потому что она все время оказывалась у него на пути. В школе Кевин с ней даже не здоровался. Он был высоким симпатичным парнем с копной черных волос, как у Шона. Когда-то рост послужил ему пропуском в баскетбольную команду Этвуда, но уже год, как Кевин бросил занятия.

– Спорт – это не мое! – утверждал он.

Его отец изрядно расстроился, узнав, что Кевин ушел из команды. Он полагал, что активные игры – единственный способ для парня выбросить излишек энергии.

В конце концов школа согласилась дать Кевину испытательный срок две недели и позволить пройти итоговые экзамены. Майк и Конни ради этого месяц обивали пороги и умоляли дать их сыну еще один шанс. Кевину было сказано, что, если он злоупотребит доверием школы и родителей и совершит еще один проступок, его вышвырнут из Этвуда с позором.

Кевин принял все условия, вел себя тише воды ниже травы и по окончании учебного года отбыл в летний лагерь в Сиеррас. Обратно он вернулся возмужавшим, загорелым и с рельефными мускулами. Изменилось и его поведение. Он стал вести себя более ответственно. Ему исполнилось шестнадцать, и Майк поделился с Конни, что теперь их сын наконец повзрослел. Кажется, летний лагерь придал ему уверенности в себе, и родители надеялись, что результат задержится надолго.

– Надеюсь, теперь он будет хорошо себя вести, – говорила с волнением Конни.Первые несколько недель Кевин казался идеальным сыном, даже помогал матери по дому. И только Шон понимал, что это притворство. Он видел, как Кевин стащил из холодильника пиво в первые же дни после возвращения из лагеря, а чуть позже заметил, как тот прячет в карман пачку сигарет. Конечно, ябедничать Шон не собирался, но стал исподволь наблюдать за братом.