Доктор Кирхер считает, что ее организация имеет дело с умным противником. В конце концов, пищевое мошенничество – крупный бизнес, и, пока ученые по одну сторону баррикад разрабатывают сложные методы выявления подделок, ученые по другую сторону изобретают не менее сложные методы обойти контроль. Это игра в кошки-мышки – бесконечная гонка вооружений, в которой участвуют ученые и мошенники, и их противостояние может длиться вечно.

Любое явление имеет прецеденты в истории – и пищевое мошенничество тоже не ново под луной. Десять тысяч лет назад, когда наши предки-земледельцы начали производить излишки, которые можно продать, появились и первые возможности для мошенничества. Люди научились перемалывать зерно, консервировать фрукты, чтобы они дольше хранились, и перерабатывать молоко в сливочное масло и йогурт, чтобы оно лучше усваивалось. Таковы были первые методы переработки продуктов. Предприимчивые доисторические торговцы, осознав, что такие продукты стоят дороже, не могли не догадаться, что замена более дорогих продуктов более дешевыми несет в себе возможности для обогащения. Даже банальное разбавление молока водой могло легко остаться не замеченным покупателем, поскольку внешний вид и вкус продукта практически никак не менялись. Зато продавец получал гораздо больше прибыли. И по сей день продукты, разбавленные водой, – основная забота контролирующих инстанций, и мы поговорим об этом подробнее в следующих главах.

Чем дальше, тем изобретательнее становились мошенники. В Древнем Риме добавляли свинец в прокисшее вино, чтобы отбить у него кислый запах. Существует теория, что именно по этой причине многие состоятельные римляне были, во-первых, бесплодными, а во-вторых – умственно отсталыми{2}. В XVIII в. в хлеб добавляли квасцы – бесцветное вещество, которое используется при окрашивании тканей и дублении кожи, – чтобы придать хлебу модную в то время белизну. Среди купцов была распространена практика держать за прилавком два комплекта грузов для весов – одни для покупки товаров, а другие для продажи. Медный купорос придавал маринованным огурцам весьма привлекательный, хотя и совершенно неестественный, яркий цвет – и в результате они приносили продавцу куда больше прибыли, чем их натуральные, но бледные консервированные собратья. С кустов терновника, из которых обычно состоят живые изгороди в Великобритании, срывали листья и вываривали их в ядовитом ацетате меди, чтобы выдать за зеленый чай. В пиво добавляли cocculus indicus – гомеопатическое средство, которое вызывает судороги из-за присутствия в нем активного вещества пикротоксина. Благодаря его увеселительному воздействию пьющие не обращали внимания на то, что производитель пожалел солода и хмеля. В общем, фальсификация продуктов питания имела столь широкое распространение, что, как написал в 1872 г. один журналист The New York Times, «большинство современных людей вынуждены будут признать это неизбежным злом». Может быть, добавил он, даже и хорошо, что люди не осознают, «до чего омерзительным месивом они постоянно набивают свои желудки, думая, что употребляют совершенно невинные продукты»{3}. И в самом деле: лучше не знать, из какого сора состоит ваш «премиальный» черный перец.

Деятельность нынешних мошенников носит столь же всепроникающий характер, однако в дополнение к этому она стала более изощренной. Пока мы писали эту книгу, в британских СМИ прогремело не менее пяти скандалов: ореховый белок в специях, попытка выдать крысиное мясо за баранину в Китае, мясо неизвестного происхождения в карри, козий сыр, сделанный на самом деле из овечьего молока, и дешевый восточный морской окунь, который продавали под именем сибаса. История с «троянской кониной» заставила общество насторожиться, и очередное разоблачение наверняка уже не за горами.

Принимая решение совершить мошенничество, человек учитывает следующие факторы: затраты, прибыль и мотивация. На одной чаше весов лежат награда (как правило, в денежном эквиваленте) и триггер (отставание от конкурентов). На другой – усилия, которые необходимо предпринять, риски и утрата способности спокойно спать по ночам (чувство вины). Повлиять на чувство вины едва ли возможно, но, если сделать так, чтобы риски и затрачиваемые усилия стабильно перевешивали потенциальную прибыль и триггеры, это почти наверняка приведет к снижению уровня преступности в пищевой промышленности.

Деньги – мощный мотиватор, и они, если только каким-нибудь чудом не потеряют свою значимость, будут и дальше толкать людей на преступления. За исключением отдельных актов мошенничества, которые направлены именно на причинение вреда здоровью, основная масса уловок имеет своей целью экономическую прибыль. Масштаб преступной деятельности может быть различным – начиная с разового и незначительного увеличения выручки от розничной продажи за счет добавления воды в свежевыжатые соки и заканчивая получением сверхприбылей путем создания сложной и разветвленной преступной сети. На самом деле в 2015 г. Европол сообщил, что криминальные организации постепенно переводят свою деятельность в сферу производства продуктов питания и прохладительных напитков. Но в основе всего этого – и мелкого жульничества, и большого бизнеса – лежит жадность, и за нашим стремлением получить больше ресурсов, чем имеет сосед, стоят мощные социальные и биологические факторы. Итальянский фермер, выращивающий маслины и отчаянно борющийся за сохранение семейного бизнеса, видит, как сосед богатеет, добавляя в оливковое масло более дешевые масла. Сможет ли честный производитель устоять перед искушением последовать дурному примеру? Отчаяние может толкать людей на самые неожиданные поступки.

В середине XIX в. 2,5 млн га французских виноградников были уничтожены филлоксерой – родственным тле насекомым, которое питается соком виноградной лозы. Отчаянные обстоятельства требуют отчаянных мер – и в Греции были закуплены огромные партии изюма для изготовления вина. Некоторые виноделы подошли к ситуации с позиции химиков и заполняли бутылки жидкостями, в которых виноградный сок напрочь отсутствовал. На этикетках, разумеется, об этом не было ни слова. Без сомнения, сами виновники считали свои действия скорее творческим подходом к решению возникшей проблемы, нежели мошенничеством. Порой все зависит от точки зрения.

Вполне ожидаемо и то, что желание заработать побольше денег чаще всего настигает людей в разгар экономического кризиса. И как раз в такие времена потребители склонны проявлять больше терпимости к фальсификации продуктов. Небогатые семьи ищут продукты подешевле и готовы совершать даже весьма сомнительные покупки, чтобы немного сэкономить. В середине XIX в. подгнившему мясу и сыру возвращали съедобный вид, покрывая его тонким слоем свежего продукта, а тухлой рыбе подкрашивали жабры, чтобы она выглядела свежей. Продавцам это обычно сходило с рук, потому что рабочие ходили за покупками в субботу вечером после получки и в условиях плохой освещенности на рынке сбыть подпорченный товар не составляло никакого труда. В попытках предстать более состоятельными бедняки покупали отбеленные квасцами буханки хлеба, чтобы похвалиться перед гостями его белизной, хотя не могли не догадываться, что столь низкая цена не может быть честной. Бедняки XIX в. разрывались между необходимостью прокормить семью и желанием не ударить в грязь лицом перед соседями. И даже если они понимали, что их обманывают, особого выбора у них не было. Человек с невысоким доходом и по сей день остается самой легкой жертвой мошенников. Продукты с высокой степенью переработки зачастую дешевле свежих овощей и фруктов. Чем больше ступеней переработки проходит продукт, тем проще его фальсифицировать и тем выше шанс, что это пройдет незамеченным. Вероятно, наиболее гадкое во всем этом то, что подобные продукты содержат много «пустых» калорий: они обладают высокой калорийностью, но при этом не имеют практически никакой питательной ценности. Хотя это совсем другая история.