армии явятся сюда, они не найдут здесь военных правителей, которых надо разбить… А только банды и иностранцев.

Значит, Алой банде надо занять правильную сторону до того, как они придут.

– Разумеется, – ответила Джульетта. – А теперь… – Она сделала знак Кэтлин, и ее кузина, подавшись к столу господина Цая, робко отдала ему папку.

– Значит, у вас все получилось? – спросил господин Цай, по-прежнему обращаясь к Джульетте, хотя папку он взял у Кэтлин.

– Тебе лучше вставить этот контракт в рамку, – сказала Джульетта. – Кэтлин почти пришлось вступить в кулачный бой, чтобы получить его.

Кэтлин незаметно ткнула ее локтем в бок и бросила на нее предостерегающий взгляд. У ее кузины не вышло бы напустить на себя строгий вид, даже если бы она захотела, но свою роль сыграло тусклое освещение. Маленькая люстра, свисающая с потолка, давала мало света, и из-за этого на стенах лежали длинные тени. Шторы за спиной господина Цая были не задернуты и немного шевелились, потому что окно было приоткрыто. Джульетта знала эту старую уловку отца. Сейчас, в разгар зимы, из-за открытого окна в его кабинете было холодно, и это не давало посетителям расслабляться, ведь они из вежливости снимали пальто и в конце концов начинали дрожать.

Джульетта и Кэтлин не стали раздеваться.

– В кулачный бой? – повторил господин Цай. – Лан Селинь, это на тебя не похоже.

– Никакого кулачного боя не было, Gūfū, – быстро ответила Кэтлин, бросив еще один предостерегающий взгляд на Джульетту, которая в ответ только ухмыльнулась. – Только небольшая потасовка между какими-то людьми возле Большого кинотеатра. Я сумела помочь этому торговцу выбраться из толпы, и в знак благодарности он согласился выпить со мной чаю в соседнем отеле.

Господин Цай кивнул. Читая условия контракта, написанные от руки, он время от времени одобрительно хмыкал, что означало, что сделка подняла ему настроение.

– Я не знала деталей того, что нам нужно от него, – поспешила добавить Кэтлин, когда господин Цай закрыл папку. – Так что формулировки здесь довольно обтекаемые.

– О, это не беда, – ответил господин Цай. – Его оружие хочет купить Гоминьдан. Я и сам не знаю деталей.

Джульетта моргнула.

– Мы заключили соглашение о партнерстве, даже не зная, о чем идет речь?

Впрочем, это было не так уж и важно. Алая банда привыкла торговать наркотиками и людьми. Одним незаконным товаром больше, одним меньше – не все ли равно? Но так слепо доверять деятелям Гоминьдана…

– И вот еще что, – вдруг сказала Джульетта прежде, чем ее отец успел ответить на ее вопрос, – на этого торговца охотился наемный убийца.

Господин Цай долго не отвечал, что означало, что он уже слышал эту новость. Ну еще бы. Джульетте приходилось часами ждать, чтобы встретиться с собственным отцом, она находилась в самом конце списка посетителей, ожидающих своей очереди, списка, состоящего из деятелей Гоминьдана, иностранцев и деловых людей, но посыльные могли входить в его кабинет когда угодно, чтобы прошептать важные новости ему на ухо.

– Да, – наконец проговорил он. – Скорее всего, это был Белый цветок.

– Нет.

Господин Цай нахмурился и поднял взгляд. Джульетта выразила свое несогласие быстро и весьма категорично.

– Там… присутствовал Белый цветок, который также пытался свести знакомство с этим торговцем, – пояснила Джульетта и, невольно переведя взгляд на окно, посмотрела на позолоченные фонари, освещающие сад. В их свете казалось, будто розовым кустам тепло, несмотря на обычный для этого времени холод. – Рома Монтеков.

Она быстро взглянула на своего отца и с усилием сглотнула. Если бы отец следил за ней внимательно, то скорость, с которой она попыталась оценить его реакцию, выдала бы ее с головой, но он глядел в пространство перед собой.

Джульетта сделала медленный выдох.

– Странно, что наследник Белых цветов тоже нацелился на этого торговца, – пробормотал господин Цай, будто говоря сам с собой. Затем махнул рукой. – Как бы то ни было, нам нет нужды беспокоиться об этом доморощенном наемном убийце. Скорее всего, это был либо коммунист, либо его послала какая-то из группировок, противостоящих армии Гоминьдана. Мы приставим к нему наших людей, чтобы они охраняли его. Никто больше не посмеет покуситься на его жизнь.

Он говорил уверенно, но Джульетта прикусила губу – сама она не была убеждена в том, что он прав. Да, наверное, несколько месяцев назад никто не осмелился бы вызвать недовольство Алых. Но теперь?

– Приходило ли еще одно письмо?

Господин Цай вздохнул и сплел пальцы.

– Селинь, – сказал он, – наверное, ты устала.

– Да, мне уже пора спать, – быстро отозвалась Кэтлин, уловив намек на то, что ей надо удалиться. Уже через пару секунд дверь за ней затворилась, и Джульетта даже не успела пожелать ей спокойной ночи. Отец Джульетты наверняка знал, что она расскажет Кэтлин, в чем дело, но сделает это потом. Надо полагать, его немного успокаивала мысль о том, что остальные члены его семьи не принимают участия в этом деле, ведь чем меньше людей знают о нем, тем менее вероятно, что оно превратится в более серьезную проблему.

– Шантажист опять дал о себе знать, – проговорил наконец господин Цай и, достав из ящика стола конверт, передал его Джульетте. – Он требует еще большую сумму.

Джульетта подалась вперед и внимательно изучила не само письмо, а конверт. Все как прежде. Все конверты были абсолютно не примечательны, если не считать одной детали – на всех стоял почтовый штемпель Французского квартала.

– Tiân nâ[8], – выдохнула она, достав письмо и прочитав его. Да, сумма была огромной, просто безбожной. Но им придется заплатить. У них нет другого выхода.

Она швырнула письмо на стол и с усилием выдохнула. В октябре она думала, что прикончила шанхайское чудовище. Она застрелила Ци Жэня, выпустив пулю ему в сердце, и видела, как этот старик осел на землю с чем-то вроде облегчения на лице, свободный от проклятия, которое наслал на него Пол Декстер. Его горло лопнуло, и из дыры вылетело насекомое-матка и шлепнулось на причал набережной Бунд.

Затем Кэтлин нашла письмо Пола Декстера, в котором говорилось: «В случае моей смерти выпустите их всех», – после чего раздались истошные крики. Джульетта тогда бежала так быстро, как не бегала никогда. В ее мозгу проносились ужасные сценарии: появится пять, десять, пятьдесят чудовищ, и все они будут опустошать улицы Шанхая, ибо каждое станет распространять заразу – насекомые будут переползать от обывателя к обывателю, пока все жители не погибнут, разодрав собственные горла. Но тогда она нашла только одного погибшего – судя по всему, нищего, – сидевшего привалившись к наружной стене полицейского участка. Кричал один из