– Мы пытались, мой добрый король! – выпалил жрец. – Мы обыскали весь Скарр в поисках средоточия чар. Отплывали в море, я и сам неоднократно выходил в море на корабле, и доходили до преграды, но там корабли поворачивают в стороны, будто их влечет течение, хотя глазами ничего не видно. Чтобы разрушать чары, мы применяли все мастерство, которое даровали нам боги. Но способа развеять их так и не нашли. – Он ссутулился, как будто мрачно ушел в себя. – Я потерпел неудачу, – сказал он. – Боги мною недовольны. Придется мне снова предаться посту и молитве.

– Вам не в чем себя упрекнуть, – сказал король Фарлейн.

Тут Донал, похоже, не сдержался и пробормотал:

– Ох, полно тебе! Пусть твои боги сами решают, как тебя наказать. Если уж они так разозлились, то наверняка заберут себе твой завтрашний обед.

На это наш старенький магистр бросил на Донала мягкий успокаивающий взгляд и вопросительно повернул голову к верховному королю. Король Фарлейн кивнул, и магистр, печально пошевелив белыми бровями, проговорил:

– Я тоже не без греха. Мне как ученому больно сознаваться, но я обыскал все библиотеки на Скарре и плавал за книгами даже в Бернику, однако не нашел ни единого намека на то, как устроены эти чары.

Ага, подумала я. Вот почему у меня иногда нежданно-негаданно выдавались чудесные дни, когда я приходила в замок на уроки и обнаруживала, что остальные дети носятся по саду и кричат, мол, старый магистр опять пустился в странствия.

– С другой стороны, – продолжал магистр, – вероятно, подсказки вокруг нас и все дело, собственно, в географии наших островов.

Я вздохнула. Магистр обожал географию. Вечно заставлял нас рисовать карты и рассказывал, как устройство земли влияет на историю: вот эта бухточка – прекрасная стоянка для кораблей, поэтому по берегам разросся город, а вот эта одинокая гора прикрывает от ветров вот эту долину, и почва там стала до того плодородной, что за нее воюют. Вот и теперь он, конечно, не упустил случая всех просветить.

– Как вам известно, – сказал он, – три наши острова расположены полумесяцем: Скарр севернее всех, Берника немного к западу, а Галлис – на юге, даже на юго-востоке, в то время как Логра сильно выдается на юго-восток. Так вот, я учитываю, что три острова архипелага Халдии образуют символ стареющей луны, а он одновременно служит и символом изгнания. Можно безо всяких усилий воображения представить себе, что логрийцы считают Логру полной луной, которая несет перед собою щит изгнания. Как вам известно, логрийцы выступили войной против нас по одной простой причине: их боги сказали им, что они вправе захватить архипелаг Халдии…

Для половины присутствующих это был явный перебор. Позабыв о почтительности, с которой следует держаться в присутствии верховного короля, они принялись бурно возражать. Донал ехидно хмыкнул и этим и ограничился, зато верховный жрец тут же снова расправил плечи и зарычал:

– Логрийцы готовы жечь и убивать за свою нечестивую веру!

Тут тетя Бек, которая до сих пор тихонько сидела себе на скамеечке, грациозно сдвинув красные каблуки и сцепив на коленях худые чуткие пальцы – воплощенная скромность и изящество (вот бы мне так научиться!), – вдруг вскинула темноволосую головку и прямо-таки фыркнула:

– Боги тут ни при чем! Это все человеческая алчность.

А король Кениг одновременно с ней воскликнул:

– Боги?! Не смешите меня! На наших островах есть золото и серебро, олово и медь. А на Галлисе еще и жемчуг и самоцветы. А у Логры что? Одно железо. Зато из железа куют оружие, чтобы захватить все остальное.

Магистр выпятил нижнюю губу, как маленький, и обиженно ощетинил брови на всех нас.

– Когда речь идет о волшебстве, возможно даже невозможное!

– Да, безусловно, – тут же ответил верховный король. – Вероятно, нам следует спросить Бек Премудрую, что она скажет о чарах.

Он посмотрел на мою тетушку, а та изящно вскинула голову:

– К сожалению, сир, мне почти нечего сказать. Не забывайте, что я воспитываю ребенка сестры и не могу ни плавать на кораблях, ни рыскать по Скарру. Но я гадала и ответа не получила. Еще я подчинила себе невидимых духов и разослала по всему Скарру.

Я видела, как тетя Бек это делает. Она утверждала, что на островах кишмя кишат духи, но мне до сих пор в это не верилось, ведь я их не видела и не слышала, что они рассказывают, когда возвращаются.

– Они не нашли ни следа чар, – продолжала тетя Бек, – и не сумели пробраться в Логру. Все они говорят, что в море между Логрой и Халдией словно стеклянная стена. Но они говорили мне еще кое-что, и это меня беспокоит. Как вы знаете, у этого мира четыре великих хранителя. – Она посмотрела на жреца, который поджал губы и неохотно кивнул. – Эти хранители отвечают за Север, Юг, Запад и Восток, и природа вещей такова, что каждый из них опекает один из четырех наших островов. Наш хранитель, хранитель Скарра, как вам известно, – Северный. Бернику охраняет Западный, Галлис – Южный. Логре полагается Восточный, однако чары отрезали хранителей друг от друга, причем настолько, что наши трое уже и не знают, жив ли до сих пор хранитель Востока.

– Это не важно! – оборвал ее король Кениг.

– А я уверена, что это вопрос первостепенной важности, – сказала тетя Бек.

– Ну ладно, может быть, может быть, – уступил король. – Но с точки зрения короля, главное – что, пока стоит волшебная преграда, логрийцы могут строить корабли и обучать солдат в мире и покое. Хуже того, они могут подсылать к нам лазутчиков, а мы к ним – нет. Вот зачем вся эта таинственность: мы боялись, что о нашей встрече узнают логрийские лазутчики.

– Так и есть, – согласился верховный король. – И разумеется, нельзя, чтобы нас уличили в строительстве кораблей и обучении солдат, поскольку у логрийцев очень ценный заложник – мой сын Аласдер. Вы ведь слышали об этом, верно? – спросил он у нас с Иваром.

Вероятно, он считал, что мы ничего не знаем, потому что еще маленькие, ведь, когда принца Аласдера взяли в заложники, мне было три, а Ивару восемь. Хотя у меня в голове не укладывается, как он мог подумать, будто мы не знаем. Даже тетя Бек и та, пусть и со скрипом, признает, что это самое поразительное достижение логрийских волшебников за всю историю. Тетя Бек говорит, продумать и рассчитать похищение принца было гораздо труднее, чем просто воздвигнуть преграду в море.

Примерно через год после того, как возникла преграда, принц Аласдер, которому тогда было, наверное, примерно столько же лет, сколько сейчас Доналу, вернулся с охоты в сопровождении целой толпы придворных, и тут прямо посреди внутреннего двора замка Дромрей – это поместье верховного короля здесь, на Скарре, – открылся словно бы туннель, и оттуда так и хлынули солдаты. Они прострелили принцу Аласдеру ногу, а потом утащили с собой всех охотников до единого вместе с конями и прочим. А люди короля смотрели на это из окон и со стен замка и ничего не могли поделать. Они, конечно, прибежали вниз, во внутренний двор, но к тому времени туннель уже давно закрылся и все исчезли.