Нацистские методисты умудрялись использовать в политических целях даже математические задачи. Так, в «Задачнике по математике» (1935 г.) в задаче 58 говорилось, что на строительстве автобанов в октябре 1934 г. на 50-ти площадках было занято 7 тыс. человек. Требовалось вычислить: А — сколько человек работало на каждой стройке; Б — сколько всего людей получило работу и хлеб, если учесть, что еще столько же людей было занято на поставках строительных материалов? В задаче 68 говорилось: рождаемость в крупных городах Германии составляет 58%, в средних городах — 69%, в сельской местности Германии — 113%. В общей численности населения Германии на крупные города приходится 30,4% населения, на средние города — 36,3%, на сельскую местность — 33%. Требуется: представить графически картину роста народонаселения в разных частях страны в виде трех прямоугольников, затем соединить вершины треугольника, что и даст представление о динамике роста. В задаче 97 говорилось: ежедневное содержание душевнобольного стоит 4 рейхсмарки, калеки — 5,50, преступник в тюрьме обходится в 3,5. В то же самое время чиновник зарабатывает в день 4 рейхсмарки, служащий — 3,50, чернорабочий — 2. В Германии приблизительно 300 тыс. калек, душевнобольных и т. п. Требуется узнать, сколько денег в год понадобится стране, чтобы содержать такое количество не занятых на производстве людей? Сколько семейных пособий на эти деньги можно предоставить безработным? В задании 95 говорилось, что на строительство одного сумасшедшего дома требуется потратить 6 млн. рейхсмарок, и спрашивалось: сколько обыкновенных домов можно построить на эти деньги, если каждый дом стоит 15 тыс. рейхсмарок? Чуть сложнее была задача на пропорции, в которой утверждалось, что в стране приблизительно поровну здоровых семей и семей с плохой наследственностью; в последних, как правило, детей больше. Требуется подсчитать, какое соотношение здоровых и нездоровых семей будет через 100 лет, если в здоровых семьях рождалось по 3 ребенка, а в нездоровых — по 5?

Помимо жесткой фиксации на нацистских идеологических ценностях, большую роль играла фиксация нацистских функционеров от образования на физическом воспитании детей. Нацистские методисты были убеждены, что в довоенной Германии и в период Веймарской республики, как ни в какой другой стране, воспитание было сосредоточено на знании, а не на деятельности, не воспитывало характер человека. Грубо говоря, если англичане уподобляли жизнь спорту, то немцы — накоплению знаний; ни то, ни другое нацисты не считали правильным. Главной ценностной установкой нацистских школьных методистов и теоретиков было игнорирование содержательной части образования и выдвижение на первый план физического воспитания, трудового воспитания и обучения, допризывной подготовки, воспитание активизма, понимаемого исключительно с идеологических позиций. Главными и опорными установками в процессе нацистского воспитания были сознательно культивируемый антиплюрализм, антирационализм (ученики должны были в первую очередь верить в партию и в фюрера и меньше думать и сомневаться), коллективизм (понимаемый как проявление национал-социализма на более низком социальном уровне), а также активизм, который касался как метода, так и содержания образования; активизм основывался на механистическом представлении о единстве тела и духа — эти монистические взгляды должны были способствовать осуществлению тоталитарных целей. В целом, однако, не следует переоценивать воздействие нацистской идеологии на школу, ибо период истории нацизма сам по себе мал, к тому же не везде давление нацистских школьных политиков было значительным. Наименьших успехов нацисты добились в Гамбурге, так как ганзейские города отличались прогрессивной школьной системой, при которой директора школ избирались коллегией учителей на определенный срок, а родительские советы принимали участие в управлении школой. Нацисты не смогли сразу покончить с прогрессивными либеральными началами, для этого им понадобилось довольно много времени.

Ганс Змарзлик (тогдашний школьник) вспоминает, что влияния нацистской идеологии в школе часто не было заметно, антисемитизма детям специально никто не внушал, а антисемитский листок «Штюрмер» (Sturmer), который вывешивали на улице, привлекал подростков лишь порнографическими рисунками. Учитель немецкого, будучи членом партии, сказал однажды, что Генрих Гейне — это еврей, которого нельзя считать великим немецким поэтом, но ряд его стихотворений все равно следует выучить наизусть. Когда Змарзлик в 1939 г. отказался писать сочинение на тему «Солдат — немецкий мужской идеал» (сказав, что он так не считает), учитель дал ему другую тему. Когда дети в классе потребовали у учителя литературы обсуждения романов Ремарка, запрещенных в Третьем Рейхе, учитель уклонился, заявив, что писатель того не стоит. При этом он пояснил, что книги Ремарка похожи на описание соревнований по прыжкам в воду, которые в целом прошли успешно, но двое прыгунов получили травму. Однако, изображая блестящий спортивный праздник, автор сосредоточился только на этих двух несчастных случаях. Педагогу нельзя отказать в находчивости, тем более что пацифизм и интеллектуализм Ремарка мало соответствовали духу того времени, — гораздо больше читали романтика войны и фронтового товарищества Эрнста Юнгера.

Когда директор школы (убежденный нацист) упрекнул Змарзлика в том, что он, будучи звеньевым в ГЮ, ходит на уроки закона божьего, мальчик ответил, что хочет остаться верующим католиком. Директор похвалил школьника и сказал, что каждый человек должен иметь собственные убеждения и не отступать от них под давлением обстоятельств.

О расовом учении в школе особенно не распространялись, лишь на уроке биологии описывали различные расовые типы; некоторое время в классе было модно завидовать «нордическим типам», но Змарзлик успокаивал себя тем, что «восточно-балтийский расовый тип», к которому он сам относился, обладает, по словам педагога, «способностью к языкам и музыкальностью».

Часто и сами учащиеся пытались из идеологии нацизма и собственного активизма извлечь для себя хоть какую-нибудь пользу. Так, Дресслер вспоминает, что он и его друзья-гимназисты, измученные латынью и греческим, не готовили уроки, мотивируя это занятостью общественной работой в ГЮ. На недовольного их пропусками и хронической неуспеваемостью учителя они решили надавить через партийные инстанции. В итоге лоботрясы избавились от утомительных занятий древними языками, а учителя уволили. ГЮ претендовала на роль воспитателя молодежи — для этого ей была выделена суббота (при сохранении ежедневного учебного плана в 6 часов занятий). Затем следовали различные кампании, собрания и митинги — из-за них произошло выпадение 25–30% учебного времени: вследствие этого учебный год — по подсчетам учителей Дюссельдорфа — составил максимум 30 недель.

Наряду с обычной школой нацистами были учреждены элитные школы НАПОЛА (NAPOLA — Nationalpolitische Lehranstalten) — национально-политические учебные учреждения, в которых готовили будущих функционеров нацистского государства. Первые три НАПОЛА возникли уже в 1933 г., в них принимались 10–18-летние молодые люди. После преобразования кадетских интернатов до 1935 г. возникло еще 12 НАПОЛА. Они были основаны как полные средние школы (hoheren Schulen), отчасти как гуманитарные гимназии, и готовили для поступления в университет; это были интернаты, построенные по образцу прусских кадетских училищ. Наряду с интенсивным военно-политическим обучением (каждый год кадетов отправляли на военные маневры), учащиеся несколько месяцев должны были отработать на заводах, в шахтах и в деревне. Ответственным за НАПОЛА был инспектор, генерал СС Август Хайсмайер. Девизом НАПОЛА были слова «Glauben, Gehorchen, Kampfen» (верить, слушаться, бороться).