Я слушала его откровения обо мне, детях. Но о любовнице он не сказал ни слова.

И вот мы едем подавать заявление о разводе. Позже я нашла в записной книжке черновик этого заявления, мало того, что он не помнил дату нашего брака, он даже не указал старшую дочь. Ее он уже вычеркнул из жизни.

Как ужасно чувствовать себя ответчиком в суде. Я не воровала, не убивала, даже никогда не обманывала. Его вердикт – ответчица, за что, за что я провинилась. Я упала в обморок. Он, ударив по лицу, привел меня в чувство. Я прошептала: «Тебе не жаль нас?» – «Жаль, но ничего поделать не могу». Сел в машину и уехал.

Я так надеялась, что он одумается и заберет заявление.

И вот перед Новым годом он, счастливый, вбегает в комнату и несет мне запечатанный конверт, протягивая его, он улыбается.

Я тоже глупо улыбнулась ему и стала распечатывать, а там «гражданка Шашкина, Вы обязаны явиться на суд, который состоится…»

Я горестно расплакалась. Он сел возле меня и шепчет: «Это тебе так мужик нужен, да?»

И снова я пыталась себя обмануть, я решила, что он устал, и отправила его в Египет отдохнуть, он уехал со старшей дочерью. Это была моя очередная ошибка.

Маленькая Маша, будучи хорошо подкованной в технике, стала искать какую-то деталь для компьютера и наткнулась на sim-карту мобильника и вставила ее в свой.

«Мамочка, мама, я нашла подругу нашего папы. Вот ее телефон».

Имя ее было «Малышка». Вот тут-то я испугалась, что отправила дочь с ним в Египет. Я поняла наконец-то, что дело принимает серьезный оборот. Решила проверить записную книжку, в которой написан ее телефон, место работы. Генеральный директор фармацевтической фирмы.

Вот вам и ответ на преклонение перед фармацевтическими фирмами.

Я испугалась за жизнь дочери.

И набрала заветный номер, перепуганный голос на конце провода пропищал: «Алло, я слушаю вас!» – «Если что-то случится с дочерью, понесешь ответственность ты!» Я даже не представилась, видимо, наш номер телефона ей знаком до боли в сердце!

Я стала звонить в Египет, странно, но телефон соединился, и мы с дочкой слушали, что происходит там.

Геннадий безумствовал: «Сволочь, как ты могла залезть в мой мобильник, зачем сказала мамаше». Я слышала, как он бил ее.

Тут мои нервы не выдержали, я позвонила в МИД, затем в консульство в Каир.

За ночь собрала его вещи и вынесла к лифту, вырвала из паспорта страницу с пометкой о браке, развела легко и просто, без суда он стал свободным.

Утром я позвонила ему на мобильный, спросила: «Где Катя?» – «Больше ты ее не увидишь, она плещется в море».

Горе охватило меня. Что я могла сделать и что мог натворить безумец. Я надеялась, что он просто издевался. Но в душе оставалось сомнение.

Я снова позвонила его любимой, трубку взял мужчина, я стала кричать: «Позови шлюху», и он действительно ее пригласил. Я стала кричать, что уничтожу ее собственными руками, если погибнет моя дочь.

Любая мать может представить мое состояние.

Как я не умерла, не знаю, но Катя позвонила мне: «Мамочка, я уже в Москве!»

Тут вмешалась моя мать, она стала затаскивать его вещи в дом. «Не смейте!» – прокричала я.

Я точно знаю, что, если бы я больше не пустила его на порог дома, я бы не пошла на суицид.

И вот, ввалившись в дом, он стал носиться по квартире, крича, что мы украли у него 1000 долларов, потом в безумстве стал закрывать двери на замки, сейчас приедут расстреливать детей, из-за тебя. «Ты нарушила покой такой удивительной женщины, у нее 8 квартир, она богата, влиятельна». – «Ты любишь ее?» – «Не знаю, но она хозяйка фирмы. У нее плохой муж, лысый и толстый».

Я внимательно посмотрела на его обрюзгшее тело, отвислый живот и лысину. Да, не умеют люди свои недостатки замечать, наверное, это счастье.

Он оказался трусом, даже не смог признаться в своей связи с другой женщиной. Он предавал и ее.

А ее остается только пожалеть, спал с ней и со мной в конечном итоге.

Если, конечно, она со своими деньгами, бизнесом пошла на разрушение и грехи, уничтожение детей, этот грех останется с ними, детей у нее нет и не будет, это уже наказание.

Наверное, бедолага, не нужна никому. Может быть, так утверждается в этой жизни. Бог ей судья.

3. Я убила себя

Младшая дочь играла «Лунную сонату» Бетховена, когда он сказал: «Вы мне не нужны».

Катюшка мгновенно покрылась красными волдырями, вызвали «скорую». Ее в срочном порядке госпитализировали. Врач-педиатр произнес: «Аллергия на нервной почве».

Папа, радостный от своей очередной победы, прямо при ней перезвонил: «Любимая, у дочки аллергия, я буду позже. Целую, малышка».

Катюшка смотрела ему в глаза: «Папа, а я как же? Ты разве не любишь меня, и почему ты называешь свою подругу малышкой, малышка – это я». Слезы катились по щекам.

Больше она не подходила к фортепиано.

Вечером состоялась беседа отца со старшей дочерью. «Папа, ты творишь глупости, одумайся». – «Сопля, яйца курицу не учат».

Я все-таки придерживаюсь мнения, что любовь облагораживает людей, я вполне допускаю любовь и в 20, 40, 60 и даже в 80 лет. Но не должно быть унижения, оскорблений близких людей. Можно развестись и красиво. Да, встретил другую. Но не должны страдать дети, они страдают от самого процесса развода. Но когда отец хватает 16-летную дочь и бьет ее головой об стену в прихожей…

Каждый день я бегала, пытаясь устроиться на работу, мне отвечали: «Нам нужны без образования». Либо: «Вы стары».

Я устроилась дворником, но мне предложили грузить ванну. Мне это оказалось не под силу.

Все надежды покинули меня.

Дети перестали ходить в школу, Катя бросила курсы.

Я не видела выхода, денег не было. Не нашлось человека, который сказал бы: «Ситуация разрешима». Наверное, так бывает в жизни, все обрушивается на человека сразу. А человек должен, обязан выстоять.

Геннадий украл у меня документы на квартиру, я их нашла у него, он снова украл.

Новый год он встречал с нами, но часто бегал в туалет, чтобы отправить очередную sms «малышке». Столько было презрения во взгляде ко мне, детям. Удивляешься, как долго человек может прятать свое истинное лицо.

Он нечаянно прикоснулся к моей руке и с омерзением отдернул руку, как от гадости.

15 января я сидела на диване, почему-то в разных тапках, смотрела на мать, на него, на грустного кота Филимона.

Думала о записке, написанной женской рукой, которую обнаружила у него: «Кайфоран, успокаивающее средство, можно добавлять в чай».

Каждое утро Геннадий, видя мое угнетенное состояние, приносил мне чашку чая, и я как робот ее выпивала.