— Затем, моя милая мисс Эбни, что у меня есть некая проблема и брак с вами приведет меня к ее разрешению.

Маргарет исподволь изучала очертания его волевого подбородка. Ей не верилось, что у этого человека могут быть какие-то серьезные проблемы, не говоря уже о том, чтобы их можно было разрешить с ее помощью.

— От вас потребуется оказать влияние на человека по имени Хендрикс.

Маргарет уставилась на выцветшую ткань своего платья, словно пытаясь отыскать там какое-то объяснение. Каждое из его слов было понятно по отдельности, но все вместе не имело никакого смысла. Впрочем, в этом разговоре, кажется, вообще нет никакого смысла.

Ухватившись за произнесенное Чедвиком имя, Маргарет попыталась понять хоть что-нибудь.

— Какое дело до меня человеку по имени Хендрикс?

— Он решит, что вы его давно потерянная дочь, которая вернулась домой, чтобы скрасить его старость.

Маргарет недоуменно нахмурилась. Возможно, аристократы необыкновенно себялюбивы, но о своих детях они заботятся, как и все обычные люди.

— Почему давно потерянная?

— Примерно двадцать пять лет назад жена Хендрикса убежала в Европу с его секретарем. Их единственную дочь она взяла с собой. Двухлетнюю крошку. Мне удалось проследить их путь до монастыря, где любовник бросил леди и ее дочь. Обе они умерли там, но Хендрикс не знает об этом. И не сможет узнать. Я собираюсь сообщить ему, что вы-его дочь.

Маргарет не сразу поняла, что отрывистый смех, раздавшийся в комнате, принадлежит ей. Она сжала губы, но смех не прекратился. Он просто стал приглушенным, заклокотав у нее в горле. Это и в самом деле смешно… и жутко. Она уехала из Англии много лет назад, потому что некий аристократ не признал законность ее рождения, и вот теперь Чедвик предлагает отвезти ее в Англию в качестве дочери другого аристократа.

— Прекратите! Будь это невыполнимо, я не стал бы этим заниматься.

— Нет, это всего лишь ложь. — Слова сорвались с ее губ прежде, чем она успела остановить их. К ее удивлению, лицо его вспыхнуло румянцем.

— Эта шарада ни к чему, — пробормотал он.

— Странно, сколько среди аристократов почитателей Макиавелли.

— Я не нуждаюсь в том, чтобы вы читали мне наставления! «А вам бы не помешало послушать чьи-нибудь нравственные наставления», — подумала Маргарет, прикусив губу, чтобы удержаться от резкого замечания. Чем дольше оставалась она в его обществе, тем труднее ей было подавлять свой нрав. Но она знала, что от нее сейчас зависит будущее Джорджа.

Маргарет подняла глаза, потому что ее внимание привлекли движения его рук, играющих пером. «У него красивые руки», — пронеслось у нее в голове. Пальцы длинные и гибкие, с чистыми, ухоженными ногтями. Единственное кольцо, которое он носил, — простой золотой перстень с печаткой, очень старый, судя по стертым краям.

Девушка вздрогнула, потому что гусиное перо внезапно громко треснуло — так сильно он стиснул его в пальцах. Похоже, что силы ему не занимать. Ее взгляд отметил широкие плечи, скрытые светло-синим сюртуком. Совершенно очевидно, что ватные плечи ему не нужны, в отличие от многих его современников.

Маргарет провела языком по пересохшим губам. Судя по его внешности, он может сломать что-нибудь и посущественнее, чем гусиное перо. Человека, например. Ее?

— Вы просто зря теряете время, — сказал Чедвик. — Я объяснил вам, на каких условиях я освобожу вашего… родственника. Вы выходите за меня замуж и едете вместе со мной в Англию, где рассказываете Хендриксу в точности то, что я велю.

— Но… — начала Маргарет и замолчала, поняв, что сказать ей нечего. Для Чедвика все ее слова не будут иметь никакого значения.

— Обсуждать больше нечего. — Очевидно, Чедвик пришел к тому же выводу. — Либо вы к завтрашнему дню принимаете мои условия, либо Гилрой останется в тюрьме до окончания Конгресса. Он открыл дверь, всем своим видом давая понять, что ждет ее ухода.

Ноги у нее дрожали так, что она с трудом прошла по комнате. Подойдя к Чедвику, она остановилась, подняла глаза туда, где в складках его галстука помещался темно-синий сапфир, и сказала:

— Я приду с ответом утром. И, не обращая внимания на явное любопытство дворецкого, она выскользнула из дверей, которые открыл перед ней лакей, в относительную безопасность ночи,

Увидев, что она обхватила руками свои узкие плечи, оказавшись на ветру под проливным дождем, Филипп сделал полшага вперед, но тут же остановил себя. «Веди себя так, как решил, — приказал он себе. — Маргарет Эбни пришла сюда под дождем и с таким же успехом уйдет под дождем. Без сомнения, где-нибудь за углом ждет тот, кто довезет ее до дому». Его охватила бессильная ярость при мысли о том, что какой-то мужчина втаскивает ее в карету и заключает в объятия. Сейчас он ничего не может сделать с ее распутным поведением, но через несколько дней он возьмет эту женщину под свой строгий контроль. При мысли о том, что она окажется в его власти, он почувствовал удовлетворение. В кабинет он вернулся, охваченный почти приятным предвкушением. Долгое путешествие по Вене показалось Маргарет настоящим кошмаром. Сырым, холодным кошмаром. Она была не в состоянии заплатить за наемный экипаж, и поэтому ей не оставалось ничего другого, как пройти пешком несколько миль от фешенебельного квартала, где жил Чедвик, до своего безымянного закоулка. Добравшись наконец до дома фрау Грубер, она отперла входную дверь и вошла.

— А, фрейлейн Эбни, это вы! — окликнула ее квартирная хозяйка через открытую дверь гостиной. — Я вижу, дождь все еще идет. — Она пощелкала языком в знак сочувствия. — Не хотите ли зайти и обогреться? — И она жестом указала на печь, от которой исходило уютное тепло, ощущаемое Маргарет даже в прихожей.

Но заманчивая возможность согреться не соблазнила Mapгарет. Ей хотелось только убежать к себе, остаться одной и все обдумать. Попытаться понять, что именно задумал Чедвик и что может потребовать от нее.

— Вы весьма любезны, фрау Грубер, но мне нужно переодеться. Фрау Грубер пожала пухлыми плечами.

— Как хотите, фрейлейн. Я не видела сегодня вашего родственника. — В ее темных глазах блеснуло любопытство. — Здоров ли он?

— Да, граф Чедвик был так добр, что нашел ему новое жилье.

— Вот как? — Вид у фрау Грубер был откровенно скептический, но, к радости Маргарет, она не стала задавать вопросов. Маргарет взбежала по ступенькам лестницы прежде, чем фрау Грубер успела вспомнить, что пора вносить квартирную плату; за следующую неделю, и попыталась получить ее. Если бы Мару гарет заплатила за квартиру, она отдала бы все свои деньги, но в таком случае… При мысли о том, что она окажется в Вене одна, без денег и без жилья, Маргарет зажмурилась, охваченная паническим страхом. Она знала, что не должна поддаваться этому страху. Горький опыт научил ее, что страх — это трата времени и сил; он отупляет человека и делает его более уязвимым.

Войдя в свою комнату, Маргарет быстро сняла с себя промокшую одежду и вытерлась одним из ветхих полотенец, предоставленных фрау Грубер. Закутавшись в выцветшее одеяло, она свернулась калачиком перед очагом и попыталась осмыслить разговор с Чедвиком. В этом разговоре, по ее мнению, не было никакого смысла, но она готова была прозакладывать последнюю монету, что для него смысл был, и очень даже существенный. И еще она могла бы держать пари, что он стремится Я получить в результате либо власть, либо деньги. У аристократов всегда бывает именно так.