— Правда?

— Не волнуйтесь. Я доставлю вас домой, мисс Мерривезер.

— Это вовсе ни к чему, — поспешно возразила Прюденс.

— Я уже приказал, чтобы подали карету.

— Понятно… — Она не нашлась что ответить. Себастиан вывел Прюденс из библиотеки в зал, где их уже ждал лакей, лицо которого напоминало псиную морду.

— Плащ, Флауэрс. — Себастиан улыбнулся своей странноватой печальной улыбкой. — Между прочим, моя дуэль на рассвете отменяется. Прошу распорядиться, чтобы завтрак был подан в обычное время.

— Слушаюсь, милорд. — Флауэрс, помогая Себастиану надеть черный плащ, бросил на Прюденс изумленный и вместе с тем вопросительный взгляд. Но, как отлично вышколенный слуга — каковым и являлся, — он, не сказав ни слова, открыл входную дверь.

Черная карета, запряженная двумя вороными жеребцами, уже ждала их в непроглядной мгле. Себастиан помог Прюденс сесть в карету, потом забрался сам и сел напротив. Фонари, установленные на крыше экипажа, делали строгие черты графа почти свирепыми. Сейчас Прюденс прекрасно осознавала, почему в разговорах все называют его Падшим Ангелом.

— Благодарю за то, что вы меня сопровождаете, милорд, но, право же, это совсем ни к чему. — Прюденс еще плотнее закуталась в старенький плащ, когда карета покатила по темной улице.

— Ошибаетесь, мисс Мерривезер. Мы с вами теперь связаны нашей сделкой. И пока я не получу от вас то, что мне причитается, в моих же интересах проследить, чтобы с вами ничего дурного не случилось. — Он снова улыбнулся. — Знаете пословицу? К своим и черт хорошо относится.

Себастиан незаметно стоял и ждал в тени, пока Прюденс открывала заднюю дверь изысканного дома леди Пемброук. Он улыбнулся про себя, увидев, что она остановилась и помахала ему на прощание. Хотя и не любит эта особа того, как ее называют в свете, но она действительно самая настоящая Оригиналка.

Женщин, подобных мисс Прюденс Мерривезер, ему еще никогда не доводилось встречать. Она единственная и неповторимая благодаря своему острому уму, который привел ее к занятию таким же необычным хобби, как и его собственное.

Необыкновенная женщина! И вот теперь она у него в долгу. Себастиан предпочитал, чтобы не он, а ему были должны. Это всегда давало ему огромное преимущество.

Он повернулся и медленно зашагал к ожидавшей его карете. На расстоянии ее фонари казались тусклыми маяками, едва пробивавшимися сквозь плотную пелену тумана.

Себастиан ненавидел туман, ощущая его вечной и неотделимой частью своей судьбы.

Сапоги гулко стучали по пустынной мостовой. Холодные щупальца мглы обвивались вокруг, пытаясь навечно затянуть в свою серую паутину. Он знал, что ждет его в этой бесконечной пустоте — полное отсутствие каких-либо ощущений, даже чувства жестокого холода.

Совсем недавно ему показалось, что он заглянул в эту пустоту из-за ледяного барьера, который мысленно воздвигнул, пытаясь защитить себя. Это было то самое серое ничто, которое поджидало его четыре года назад на рассвете в горах Сарагстана.

Какой-то шорох, раздавшийся в близлежащей аллее, тут же вернул Себастиана в настоящее. Он замер, настороженно прислушиваясь. Пальцы нащупали в кармане рукоятку пистолета. А ведь жажда жизни в нем все-таки сильна, несмотря на это странное настроение, все чаще охватывающее его в последнее время, раздраженно подумал он.

Опять этот звук, как будто кто-то быстро пробежал, — и тишина. Крыса, а может, кошка, предположил Себастиан. Он направился к своей карете.

Сегодня опасно выходить ночью из дома. Впрочем, ночью всегда опасно.

А вот мисс Прюденс Мерривезер, презрев опасность и темноту, все-таки решилась прийти. Улыбка тронула его губы. Да, ее голыми руками не возьмешь.

Себастиан сам открыл дверцу кареты.

— В клуб, — бросил он кучеру.

— Слушаюсь, милорд.

Карета покатила. Себастиан откинулся на подушки и, вглядываясь в непроницаемую тьму, принялся размышлять о Прюденс.

Она оказалась не только храброй, но и упрямой. Не многие любят в женщине такую черту характера. Похоже, мало кто из мужчин желает иметь с ней дело. Слишком уж она умна, слишком бесстрашна и слишком любопытна, с точки зрения обычного мужчины. А еще в ней бурлит жизненная сила, и, кроме того, Прюденс полна непоколебимой наивной веры, что в каждом человеке всегда можно найти немало хорошего.

Если в свои двадцать пять лет Денси все еще не замужем, то наверняка мужчины, с которыми она встречалась, или не смогли оценить ее необыкновенных качеств, или предпочитали их не замечать. Слепцы, усмехнулся Себастиан.

А может, их просто отпугивали очки, которые Прюденс использовала как своеобразную защиту. Себастиан всматривался в темноту улиц, а в памяти всплывали ее глаза за стеклышками очков. Фантастические глаза! Глубокие, чистые озера необыкновенного зеленого цвета. Умные глаза. Глаза честной женщины, цельной натуры. Таких Себастиану еще никогда не приходилось встречать.

В Прюденс вообще было какое-то честное, здоровое начало, которое произвело на него неотразимое впечатление. Он всей душой стремился к первоначальным, чистым и свежим чувствам добра и справедливости, хотя и высмеивал их.

Слушая в библиотеке ее нравоучения о том, как ему следует себя вести, Себастиан всей душой ощутил тяжесть темноты, заполнившей его. Прюденс, существо, казалось, светящееся солнечным светом, ясно дала ему почувствовать, что он человек, пребывающий во мраке ночи.

Они были такими разными, и тем не менее он хотел обладать ею с самого момента знакомства — вот что казалось странным! Себастиан недоумевал, как это Прюденс смогла подчинить его себе. А в том, что подчинила, не было никакого сомнения.

Хорошенькая, думал он про нее, хотя и не совершенная красавица. Если она и обладает неплохими данными, то они скрыты этой ее одеждой, свидетельствующей о полном отсутствии стиля.

Себастиана позабавило золотисто-коричневое платье, которое было на Прюденс в тот вечер. Бледно-коричневый цвет, определенно, ей не шел и был выбран неудачно, он не подчеркивал красоту ее изумрудных глаз, да и изумительные волосы цвета меда на таком фоне казались какими-то тусклыми. Скромный вырез платья и коричневые розы, обрамляющие подол, — платье явно сшито в деревне. Ни одна модная лондонская портниха не сшила бы такой убогий наряд. А уж такую вещь, как веер, Прюденс, очевидно, считала совершенно ненужной. Она и не подумала раскрыть его и кокетливо обмахиваться, и он, как палка, болтался у нее на запястье. Да еще очки, делавшие ее и без того невзрачный облик еще более неинтересным и старомодным.

Но Себастиану удалось разглядеть за нелепым внешним видом Прюденс много интересного и привлекательного. Отец его был исследователем, изучающим обычаи чужедальних стран и народов, отличным знатоком своего дела. В поездки он всегда брал с собой семью и учил Себастиана искусству подмечать мельчайшие детали.