Потом черная туча занавесила луну, изображение в шаре померкло — и больше в этот вечер при всем желании наблюдать было нечего.

Касперль и Сеппель, госпожа Худобок и господин Димпфельмозер увидели достаточно: теперь они были твердо уверены в том, что у Хотценплотца и в мыслях не было менять свой образ жизни.

— Мирные граждане в порохе не нуждаются, — заявил господин Димпфельмозер. — А что он замышляет со своими ножами и пистолетами, ясно как дважды два. Надвигается величайшая опасность! Завтра утром я все это письменно занесу в протокол — и после обеда определю, какие дальнейшие меры против него предпринять. Мерзавец у меня узнает, где раки зимуют!

Он надел каску, затем обратился к вдове Худобок со следующими словами:

— Не будете ли вы любезны завтра утром, когда рассветет, продолжить наблюдение за разбойником? Очень важно, чтобы он не улизнул от нас.

— Из уважения к вам, — ответила ему госпожа Худобок, — я поставлю будильник на четыре часа утра.

Касперль и Сеппель были вовсе не в восторге от того, что господин Димпфельмозер собирался предпринять следующий шаг против Хотценплотца не ранее второй половины завтрашнего дня. Разбойник был вооружен до зубов — что только он мог натворить за это время!

Возвращаясь вместе домой, они разработали план, с помощью которого намеревались поймать Хотценплотца.

— Мы уже дважды держали его в руках, — сказал Касперль. — Так справимся ив третий раз тоже!

На следующее утро они ни свет ни заря незаметно улизнули из дома и пустились в дорогу: Касперль с полным песка мешком за спиной, Сеппель с бабушкиным бельевым шнуром под мышкой.

В предрассветных сумерках они торопливо двинулись через лес, пересекли Мшистый ручей и проскользнули мимо старого каменного креста. Неподалеку от разбойничьей пещеры они остановились. Здесь высились два могучих старых бука рядом с тропинкой, один слева, а другой справа от нее: это было место, наиболее подходящее для поимки разбойника.

— Приступим! — сказал Касперль.

С помощью Сеппеля он взобрался на левый бук и уселся верхом на ветке, нависающей над тропинкой. Он осторожно продвигался вдоль ветки до тех пор, пока пешеходная стежка не оказалась точно под ним. Теперь Сеппель должен был забросить ему один конец бабушкиной бельевой веревки.

— Ну, поймал?

— Спасибо. Порядок, — сказал Касперль. — Я снова спущу ее с другой стороны, чтобы ты крепко привязал к ней мешок с песком. Тебе ясно?

— Ясно как дважды два.

Касперль пополз назад и по буковому стволу соскользнул на землю.

— Готово?

— Минуточку, — сказал Сеппель. — Я для надежности сделаю добавочный узел… Пусть у меня борода вырастет, если он не выдержит.

Совместными усилиями они подтянули мешок вверх до самой ветки. Свободный конец бельевой веревки они обмотали вокруг букового ствола, стоявшего по правую сторону тропинки. Остаток Касперль натянул поперек дороги так, чтобы об него можно было споткнуться.

— И ты думаешь, все получится? — спросил Сеппель. — Откуда вообще известно, что Хотценплотц проследует именно здесь?

Касперль не сомневался.

— Другой дороги, которая вела бы к его пещере, просто не существует.

— А мешок с песком? Он действительно упадет?

— Это можно проверить.

— Хорошо бы, — сказал Сеппель. — Представим, что Хотценплотц проходит здесь и не заметет спотыкальной веревки. Он наталкивается на нее ногой: совсем несильно, как сейчас ее толкаю я, — и потом?

Опасения Сеппеля оказались совершенно безосновательными.

Едва лишь он коснулся спотыкальной веревки большим пальцем ноги — как мешок с песком рухнул вниз. Он так плюхнул его по шляпе, что Сеппель только ойкнул:

— Ой!

С этим восклицанием он осел и больше не проронил ни слова.

— Сеппель! — вскричал Касперль. — Что с тобой, ради всего святого? Вставай, Сеппель!

Сеппель лежал как громом пораженный и не издавал ни звука.

— Сеппель! — умолял его Касперль. — Поднимайся, Сеппель!

Он дергал его за волосы, теребил за уши, он щипал его за нос — все напрасно. Тут раздался хриплый мужской голос:

— Он, кажется, попался в собственную ловушку, ха-ха!

И когда пораженный Касперль поднял глаза — он посмотрел прямо в лицо разбойнику Хотценплотцу.

От испуга Касперль не мог вымолвить ни звука. Что ж ему теперь — вот так просто бросить Сеппеля на произвол судьбы? Да никогда в жизни! Пусть разбойник делает с ним что угодно!

— Ну что, изобретатели?

Хотценплотц опустился на корточки рядом с Касперлем и пощупал у Сеппеля пульс.

— Давай-ка попробуем привести его в чувство. — Он извлек из кармана штанов табакерку. — Эта штука, следует тебе знать, творит иногда чудеса.

— Вы полагаете?

Хотценплотц набил Сеппелю нюхательным табаком полный нос.

— Смотри внимательно, как это помогает!

Не прошло и двух секунд, как Сеппель разразился ужасным чиханием. Он чихал и чихал, словно вознамерился исчихать себя изнутри по кусочку.

Касперль схватил его за плечи и стал трясти.

— Апчхи! — шумел Сеппель и судорожно хватал ртом воздух. — Я, должно быть, схватил ужасный насморк, Касперль, апчхи, ап-чхи-и!

Касперль протянул ему свой носовой платок. Сеппель высморкался и протер глаза. Лишь только теперь он заметил Хотценплотца.

— Это вы?

— Я, если ты ничего не имеешь против. А теперь скажите-ка мне откровенно, что здесь произошло?

— Ах, — нехотя промямлил Касперль, — мы, собственно говоря, и сами не знаем. Какая-то случайность, вы понимаете, ничего, кроме глупой случайности, господин Хотценплотц…

— А полный мешок песка? А спотыкальная веревка? — Разбойник отмахнулся от ответа Касперля, пренебрежительно хмыкнув. — Я, знаете ли, наблюдал за вами уже довольно давно — и нахожу, что вам лучше оставить эту затею.

— Какую? — спросил Касперль с таким невинным видом, на какой только был способен.

— Ставить мне западню! Во-первых, так недолго и в глаз схлопотать…

— В глаз — это ничего, — вставил Сеппель. — Тут я вот уже схлопотал по шляпе. А во-вторых?