– Второй… – прошептала Галина.

– Да? Тоже неплохо. А что у нас между ног?

– Не надо!

– Раздвинь ласты, сука!

Девочка подчинилась.

Убийца, насильник и извращенец Окунько, глотая обильно выделившуюся слюну, проговорил, глядя на нежные прелести девочки:

– Кайф! Ничего не скажешь! Целка еще? Или кто-то уже успел распечатать?

– Я… я… девочка!

– Ну понятно, что не мальчик; спрашиваю, девственница?

– Да!

– Охренительно! Это молодец, что блюла себя. Очень правильно делала!

Окунько провел рукой между ног Галины. Девочка вздрогнула и сжала ноги. Это не понравилось бандиту:

– Ты че, сука? Сказано, раздвинуть ляжки и так лежать, пока при памяти.

– Не трогайте меня!

– Чего? Ты, мокрощелка, еще вякать будешь? А не хочешь, я прямо сейчас тебе болт в пасть засуну и заставлю сосать, как леденец?

– Не буду!

– Ах ты, сучка непробитая…

Размахнувшись, Окунько дважды ударил девушку по лицу. Щеки тут же покраснели, из рассеченной брови пошла кровь. Галина, заплакав, попросила:

– Дядя, отпустите меня… пожалуйста. Мне всего 14 лет! Я никому ничего плохого не сделала…

Окунько усмехнулся:

– Так-то лучше! Значит, никому ничего плохого не делала? А я делал, многим и много раз. И сегодня сделаю. Догадайся, кому?

– Не надо… я боюсь!

– Еще бы! Ведь самое страшное тебя, соска, ждет впереди.

Из коридора послышался окрик Кожана:

– Окунь!

– Да?

– Ты чего там застрял?

– Да вот девочка крепко уснула. Будить долго пришлось, но мы идем, идем!

– Давай! А то мамаша тут переживает. Нервничает.

Окунь взглянул на Галю:

– Слышала? Мамуля переживает. Вставай, пойдем! Она тебя пожалеет.

– Мне надо одеться…

– Так сойдет.

Окунько за руку рывком поднял с ковра Галину и, схватив ее за щуплую шею, потащил в спальную комнату родителей. В комнату, превращенную безжалостными бандитами в плаху.

При виде голой, избитой дочери, введенной в комнату вторым бандитом, Ирина Голубева вскрикнула. Ее крик заглушила лента. Девочка же, увидев связанную мать, вздрогнула, а когда посмотрела на кровать, закричала. Окунько ударил ее по ногам, притянул к себе, закрыв рот широкой ладонью, развернув к стене.

– Молчи, тварь, я же предупреждал тебя!

Кожанов пододвинулся к креслу, в котором сидела супруга убитого предпринимателя, и взглянув ей в глаза, спросил:

– Жить хочешь, красотка?

Голубева утвердительно кивнула и указала глазами на дочь. Бандит понял смысл взгляда:

– Ты также хочешь, чтобы мы не тронули и дочь?

Ирина закивала.

– Объяснимое желание, – усмехнулся Кожанов. – Тогда поговорим. Сейчас я сниму ленту с твоего рта, и поговорим. Ответишь на несколько вопросов, и мы вас не тронем. При условии, естественно, правдивых ответов. Попытаешься обмануть или закричать – первой пострадает дочь. Хотя вряд ли кто со стороны услышит, но лучше, если ты не будешь кричать. Я понятно объясняю?

Женщина вновь утвердительно кивнула головой.

Кожанов снял ленту с лица жертвы. Голубева глубоко вздохнула и тут же попросила:

– Отпустите, пожалуйста, Галину и дайте ей возможность одеться.

Кожан повысил голос:

– Я же сказал, от тебя требуется одно – ответить на несколько вопросов. И больше ничего. Потом сама нарядишь свою дочь.

– Понятно, спрашивайте.

– Где документы и ключи от машин?

– Так вам были нужны машины? Вы за ними пришли?

– Ты что, сука, плохо врубаешься? Сколько раз говорить, что ты должна только отвечать на вопросы? Не слышу ответа.

Голубева сказала:

– Насколько знаю, Игорь… Господи, за что вы убили его… из-за каких-то…

– Где документы и ключи?

Женщина, сдержав слезы, ответила:

– Насколько знаю, Игорь держал их либо в борсетке, либо в кейсе.

– Где борсетка и кейс?

– Наверное, у него в кабинете. Точно не знаю.

– Где кабинет?

– Напротив комнаты Галины.

Кожанов повернулся к подельнику:

– Окунь! Девицу на пол, сам в кабинет! Кейс и борсетку сюда.

Окунько свалил на ковер дочь Голубевых, предупредив:

– Не вздумай дергаться, дура, башку потеряешь.

– Она не дернется! – сказал Кожанов. – Я прослежу. Ступай. Да быстро!

Окунько вышел из спальни. Кожан повернулся к Голубевой:

– На «Лексусе» транзитные номера?

– Бумажные.

– На кого оформлен внедорожник?

– На мужа.

– А кто пригонял его сюда?

– Не знаю, какой-то мужчина, муж… покойный муж называл его гонщиком.

– Ясно! А «Паджеро» на кого оформлен?

– На меня, но пользовался машиной муж.

– Ясный палец. Баба за рулем – все одно, что обезьяна с гранатой. Документы на «Паджеро» также в борсетке или кейсе?

– Наверное, но, может быть, и в машине.

Вошел Окунько, поставил на столик кейс и борсетку. Кожан приказал:

– Вытряхни все из них, найди документы на «Лексус».

Окунько выполнил распоряжение старшего банды. На стол легли какие-то деловые бумаги, выключенный сотовый телефон, паспорт Голубева, удостоверение водителя, дорогая ручка в золотой оправе, чехол с очками, зажигалка и несколько пачек сигарет «Кент». Среди бумаг Окунь отыскал файл с документами на «Лексус», паспорт технического средства, договор купли-продажи по доверенности, страховку на три месяца, сервисную книжку. Документов на старый автомобиль не было. Кожанов спросил Ирину:

– У вас вход в гараж с улицы или есть проход и из дома?

– И с улицы, и из дома.

– Где из дома?

– На первом этаже дверь рядом с ванной комнатой.

– Она открыта?

– Если закрыта, то ключ в замочной скважине.

Кожан поднял руку:

– Окунь! Проверь!

Окунько вновь покинул спальню. Вернулся быстро, спустя несколько минут. Доложил:

– Порядок! Бумаги в машине, там же бланки доверенностей. А «Лексус», Кожан, сказка! Вот кому-то подвезет…