Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Недалеко от нашего объекта что-то строила бригада «шабашников» из Армении. Армяне – замечательные мастера-каменщики. Их бригадир как-то окликнул нас:
– Эй, студенты! Хотите, научу, как работать с камнем?
Мы подошли.
– Ставим по отвесу деревянный щит, укрепляем его распорками – из ровного камня складываем наружную часть стены, – объяснял бригадир, – а к щиту кидаем весь плохой камень и побольше раствора. Не забывайте про перевязку, чтобы стена не развалилась, – вот и вся мудрость! И создайте звенья – не работайте каждый сам по себе.
– Смотрите! – пожилой мастер подошёл к стене: два помощника клали камень, причем один подбирал камни и укладывал его в лицевую сторону, другой – бросал камень к щиту, два других молодых парня непрерывно подтаскивали раствор и набрасывали его на стену. Мастер с сигаретой в одной руке другой рукой в рукавице ровнял немного вылезшие камни, рейкой измерял её толщину от щита, и – чудо! – стена росла просто на глазах.
Урок был усвоен – мы быстро сколотили щиты и стали выкладывать не по одному кубометру кладки в день, а по три-четыре! Работали мы много, но и отдыхали. Играли в футбол, волейбол, настольный теннис. Помню, мои однокурсники Сергей Кетлинский (член-корреспондент РАМН и заместитель директора по науке одного из известных в городе НИИ) и Аркадий Каганский (ныне районный онколог) решили играть на интерес: проигравший должен быть немедленно наголо острижен. У Сергея был высокий 1-й спортивный разряд по настольному теннису, Аркаша был просто любителем, но оказал ему упорнейшее сопротивление. Долгое время решающая партия шла «очко в очко», и судьба знаменитой седой прядки на лбу Кетлинского была под большой угрозой. Все-таки победил Сергей. Аркадия тут же постригли машинкой под ноль.
Вечерами часто пели под баян. Игорь Прокопец замечательно пел и играл. Пели всё подряд – в основном народные песни и романсы, которые многие хорошо знали. Однажды вечером в отряд приехали геологи – попросились на ночлег. Они искали в степи воду, бурили скважины по всей округе. Геологи ошеломили нас песнями под гитару, которых мы раньше не слышали:
На тундре у нас ледоход-ледолом,
по мерзлой земле мы идем за теплом.
За белым металлом, за синим углем,
За синим углем, не за длинным рублем…
Потрясла «Бригантина»:
Надоело говорить и спорить
И любить усталые глаза.
В флибустьерском дальнем синем море
Бригантина поднимала паруса…
Когда запели «Над Петроградской твоей стороной вьется вечерний снежок…», вспомнился далекий Ленинград, сладко защемило сердце и захотелось домой. От геологов мы впервые услышали имена Городницкого, Кукина, Кима, Высоцкого и других, на долгие годы ставших нашими кумирами. Мы тут же записали тексты потрясших нас песен. И уже никто не пел песни «радио и кино», как мы их называли. А появившуюся в тот год популярную комсомольскую песню с правильными словами: «У студентов есть своя планета. Это, это – целина!» если и вспоминали, то неизменно ёрничая.
Удивительное дело, в нашем отряде никто не знал «самодеятельных» песен (потом их назвали бардовскими). Когда к нам привезли несколько человек из разогнанного за систематические нарушения «сухого закона» 2-го отряда I ЛМИ, они сказали, что у них в отряде эти песни хорошо знают и поют и даже сложили свои песни. Особенно популярна была песня о целине на мелодию «Ванинского порта». Слова написали мои однокурсники, среди которых был Валерий Окулов, с которым нас уже после окончания института на долгие годы связала совместная работа и крепкая дружба.
Вот эта замечательная песня.
Всё было бы просто втерпёж,
Когда б я не знал Казахстана,
Когда бы она – целина —
Была б нереальностью плана.
Но подали нам паровоз,
Партийные речи полились.
И было обидно до слёз,
Как мы добровольно садились.
Нам радость свою не сдержать —
В вагон бесплацкартный мы сели,
Как будто бы нас повезли
Всего на четыре недели.
Но нет, не пройдёт этот финт —
Три месяца будем трудиться,
А если который сбежит,
Придётся ему поплатиться.
Исключит его комсомол,
Исключат его с института,
Что легкой дорожкой пошёл,
Не выдержал трудностей тута.
Давайте ж трудиться, друзья,
Давайте спешить к коммунизму.
Физически просто нельзя
Всю жизнь проторчать в социализме.
Уборной обидел нас бог.
И вслед комбайнёры кричали —
Неужто подальше не мог,
И так весь комбайн… разобрали.
С работы идём не спеша,
В палатке и пыльно, и жарко,
На ужин всё та же лапша
С украинским матом кухарки.
Будь проклята ты, целина,
Занёс тебя чёрт на планету.
Сойдёшь поневоле с ума.
Отсюда возврата уж нету!
В один из последних дней нашего пребывания на целине кто-то неудачно упал и вывихнул руку в плечевом суставе. Бедолагу зачем-то положили на деревянный щит и понесли с объекта через весь поселок в расположение отряда. Собрался «консилиум». Советов было множество, но отрядный врач Алла Дворкина решительно пресекла дискуссии и сказала, что право решать, каким методом вправлять вывих, имеют только дипломированные специалисты, то есть она сама. Я заявил, что хотя не работал фельдшером после медучилища, но учился хорошо и помню, как надо вправлять вывих по Кохеру. Имя Кохера произвело впечатление на руководство отряда, и мы с Аллой сначала отрепетировали процедуру на добровольце, а затем я с первого раза успешно вправил плечо, заслужив от коллег, обступивших стол, на котором лежал пациент, возгласы одобрения, а от него самого достаточно крепкое словцо.
– Дай-ка я проверю, правильно ли вправлена рука, – подошел к столу кто-то из штаба, взял за