В то же время политики стран-победительниц, продолжая публично заявлять о том, что заставят Германию заплатить «все до последнего пфеннига», за кулисой делали обратное. Взаимные интересы транснациональных компаний перевесили ценность миллионов человеческих жизней. И когда страсти по прошедшей войне утихли, в Германию потекли огромные по тем временам денежные потоки. Этот факт признавал У. Черчилль:

«Германии было предоставлено, главным образом Соединенными Штатами и Великобританией, более полутора миллиардов фунтов стерлингов, что дало ей возможность быстро ликвидировать разрушения, причиненные войной».[2]

Но деньги не решили главной проблемы Германии — Версальский договор продолжал держать ее в подполье политической и экономической жизни. А там, как известно, водятся крысы — разносчики бацилл чумы. До поры до времени под удушающей крышкой Версальского договора она — фашистская чума — множилась в прокуренных подвалах мюнхенских пивных. Великая депрессия 1929–1932 гг. сорвала ее. Германия, униженная прошлым военным поражением и опутанная кабальными финансово-экономическими путами, почувствовала, что хватка ее противников ослабела, и не преминула воспользоваться ситуацией. Фашисты при финансовой поддержке воротил бизнеса, умело спекулируя на униженном национальном достоинстве немецкого народа, пришли к власти 30 января 1933 г. А. Гитлер стал рейхсканцлером и за короткое время совершил невозможное — вывернул наизнанку Германию степенных и рассудительных гертруд и гансов. Рожденные его безумием идеи пещерного национализма, подобно тифозным вшам, заразили нацию.

Страна под грохот барабанов, пока еще штурмовых отрядов нацистов, становилась на рельсы войны. Гитлер и его рупор — министр пропаганды Й. Геббельс, уже не стесняясь, во всеуслышание заявляли о несправедливости существующего миропорядка и требовали от США, Великобритании и Франции выпустить Германию из «подполья» экономической и политической изоляции. Но не столько их воинственные речи, сколько растущая не по дням, а по часам мощь ее экономики, первой выбравшейся из трясины мирового кризиса, и все громче звучавшая поступь вооруженных сил Германии заставили политиков и финансово-промышленные круги ведущих держав Запада пойти на уступки реваншистским требованиям Гитлера.

И он не замедлил воспользоваться этим. 12 марта 1938 г. механизированные колонны вермахта вторглись в Австрию под предлогом объединения германской нации. Красавица Вена безропотно легла под фашистский сапог. Вашингтон, Лондон и Париж ограничились лишь ритуальными заявлениями-протестами, что еще больше разожгло захватнический аппетит фашистской верхушки. Не прошло и полгода после захвата Австрии, как наступил черед Чехословакии.

Летом фашистская верхушка развернула оголтелую античешскую кампанию в «защиту трех с половиной миллионов «несчастных» судетских немцев, стонущих под игом чехов». Скрытые мины, заложенные в Версальском договоре, — отобранные у Германии земли, спустя 19 лет начали взрываться. В воздухе запахло порохом и кровью. В тот решающий для Европы момент, когда еще сохранялась возможность остановить фашизм и большую войну, Советский Союз твердо и решительно заявил, что готов выполнить свои союзнические обязательства перед правительством и народом Чехословакии.

17 марта 1938 г. в интервью представителям зарубежных СМИ министр иностранных дел СССР М. Литвинов сделал заявление. Он предложил: «Трем заинтересованным великим державам — Франции, России и Великобритании — выступить с совместной декларацией, которая бы стала наилучшим путем предотвращения войны».

В Лондоне и Париже не захотели его услышать. Более того, ничего не сделали, чтобы повлиять на позицию руководителей Польши и Румынии, отказавшихся пропустить через свою территорию части Красной армии, которые советское правительство намеревалось направить на помощь Чехословакии. Вместо этого британский премьер Н. Чемберлен своим потворством только разжег захватнические аппетиты фашистов.

16 сентября 1938 г. под Мюнхеном, в резиденции рейхсканцлера Германии Берхтерсгадене, в ходе переговоров Чемберлен решил умиротворить Гитлера и согласился на расчленение Чехословакии. В Лондон Чемберлен вернулся, сияя белозубой улыбкой, и громогласно, прямо с трапа самолета, объявил: «Я привез вам мир!» «Мир», который спустя три года обернулся десятками миллионов безвинных человеческих жертв.

«Английский премьер сам нанес визит Гитлеру в момент, когда они (руководители Чехословакии. — Авт.) впервые оказались хозяевами внутреннего положения в Судетской области… Когда известие об этом было получено в Праге, руководители Чехословакии не могли поверить ему… Расчленение Чехословакии под нажимом Англии и Франции равносильно капитуляции западных демократий перед нацистской угрозой применения силы… Позиция Польши, связанная с отказом пропустить советские войска через свою территорию, была такова:

«С немцами мы рискуем потерять свободу, а с русскими — нашу душу», — позже с горечью вспоминал об этом позорнейшем акте будущий «железный» премьер У. Черчилль[3].

Очередная уступка западных стран еще больше укрепила Гитлера в его мысли о мировом господстве. Германия начала подготовку к новой мировой войне. Нещадно эксплуатируя идею национального реванша и исключительности, фашисты, активно возрождая былую мощь армии, не забывали и про спецслужбы. В захватнических планах им отводилась особая роль. Гитлер одним из первых политиков того времени в полной мере оценил, а затем умело использовал уникальные возможности спецслужб в реализации агрессивных замыслов. При его непосредственном участии разведка вышла из тени вельможных кабинетов, армейских окопов и превратилась в важнейший инструмент политики, с помощью которого разыгрывались грандиозные мистификации и провокации, устранялись неугодные политики и свергались национальные правительства.

Ранее, в начале 30-х гг., в вольном городе Данциге в ходе секретной встречи с президентом данцигского совета Г. Раушнингом и начальником данцигской тайной полиции Гитлер, касаясь будущей войны и роли в ней спецслужб, говорил:

«Нужен новый способ ее (войны. — Авт.) ведения… совершенно новый. Стратегия должна быть такой, чтобы она позволила победить врага его же собственными руками… А для этого нужны надежные люди, которые, не надевая военной формы, сумеют проникнуть всюду и в нужный момент забрать в свои руки все ключевые пункты во вражеских столицах, во всех органах, куда мы будем готовы вступить с оружием в руках.

Когда я поведу войну… я сделаю так, что мои войска однажды появятся средь бела дня прямо на улицах Праги или Варшавы, Парижа или Лондона. На них будет чешская, польская, французская или английская форма. И никто их не остановит. Они войдут в здания Генштаба, министерств, парламента. В течение нескольких минут Франция ли, Польша ли, Австрия или Чехословакия окажутся лишенными своих руководителей. Все политические лидеры будут обезврежены. Смятение будет беспрецедентным.

У меня найдутся такие люди, которые сформируют новые правительства, угодные мне. Мы сумеем заключить мир, даже не начав войны… Невероятное всегда удается легче. Самое необычное оказывается самым надежным. Я знаю людей. Это просто смешно, когда думают, что не найдется добровольцев. У нас их будет достаточно — молчаливых, упорных, готовых на все.