Уже ничтожный, потерявший трон,

Ты мир пугаешь эхом прежней славы.

Байрон. Паломничество Чайлд Гарольда,

Песнь III[3]

Фатима Хайнз, леди Гладстон, прекрасно знала, как оказать человеку должный прием.

— Пожалуйста, убери руку с моих брюк, — прошептал Сент, глядя поверх ее головы на полуоткрытую дверь.

— Вчера вечером ты так не говорил, — промурлыкала виконтесса, продолжая легонько ласкать его.

— Потому что это было до того, как я узнал, что ты поведала своему супругу о наших маленьких шалостях. Однажды я тебя предупреждал, что не хочу быть втянутым Б семейные ссоры.

Ее рука замерла.

— Так вот почему ты хотел лично поговорить со мной? — спросила она, сощурившись. — Чтобы избавиться от меня?

— Тебя это не удивляет, Фатима, поэтому не надо делать такое лицо. — Сент сделал маленький шаг назад. — А так как оба мы не умеем плакать, что ж… желаю хорошо провести вечер.

Леди Гладстон вздохнула:

— У тебя вовсе нет сердца, да? Маркиз усмехнулся:

— Именно так.

Убедившись, что в холле никого нет, Сент-Обин выскользнул из библиотеки лорда Хансона и потихоньку вернулся в бальный зал. Он знал, что Фатима не станет возражать, поэтому единственное, что ему сейчас нужно, — это несколько дней не попадаться лорду Гладстону на глаза, пока виконтесса не заведет себе нового любовника. Сукин сын Гладстон был крайне вспыльчивым и вполне мог вызвать маркиза на дуэль, однако Фатима Хайнз совсем не та женщина, ради которой стоит проливать кровь.

Большая часть гостей уже прибыла на бал — обеды леди Хансон славились своим великолепием, — однако маркиз не собирался здесь оставаться. Вместо того чтобы толкаться тут, он смог бы найти обилие толстых кошельков и гораздо более интересные разговоры в «Иезавели» или в любом другом заведении.

Он направился в холл, а затем и к выходу, как вдруг дорогу ему преградила стройная фигурка, облаченная в голубой шелк.

— Лорд Сент-Обин, — проговорила мисс Раддик, опускаясь в одном из своих дерзких, безупречных реверансов.

Мышцы на его животе мгновенно напряглись.

— Эвелина, — сказал он, намеренно называя ее по имени. Маркиза немного удивило то, как его тело отреагировало на появление этой девочки.

— Я хочу назначить вам еще одну встречу, милорд, — проговорила она, глядя прямо ему в глаза.

Интересно. Не так много доводилось Сент-Обину встречать людей — как женщин, так и мужчин, — которые отважились бы смотреть ему в глаза.

— Нет.

Ее щеки слегка покраснели.

— Вы сказали, что не позволите мне оказывать приюту помощь, потому что у меня нет плана действий. Сейчас я как раз обдумываю один, и, надеюсь, вы дадите мне возможность представить его вам.

Долгую минуту Сент смотрел на нее. Ему ничего не стоило отвязаться от нее прямо сейчас. Однако в этот момент она не казалась ему такой глупой и скучной, как раньше, а в последнее время маркиз и так достаточно скучал. Небольшое развлечение вполне стоит маленького усилия с его стороны.

Он кивнул:

— Прекрасно. Назначим встречу на следующую пятницу. Ее мягкие губы разомкнулись, потом беззвучно сомкнулись.

— Спасибо.

— Хотите, я пришлю письменное приглашение, на случай если вы вдруг забудете?

Ее щеки покраснели еще больше.

— Нет, это совсем не обязательно.

— Хорошо.

— Я… хочу попросить вас еще кое о чем, милорд. Сент скрестил руки на груди.

— Да, я слушаю.

— Я хотела бы перед нашей встречей еще раз посетить приют, чтобы поподробнее узнать о том, что в действительности нужно детям. Только так я смогу убедиться, что мое присутствие там на самом деле принесет им пользу.

Он не рассмеялся ей в лицо, но цинизм в его глазах стал куда более очевидным. Эви постаралась сохранить на лице серьезное и строгое выражение. Наверное, он думает, что она глупенькая, а ее поведение находит забавным. Однако Эвелина готова была смириться и с этим — если Сент-Обин не станет ставить ей палки в колеса и позволит заниматься тем, чем ей хочется — помогать.

— А вы спрашивали остальных членов совета об этом? — поинтересовался он.

— Нет. Вы сказали, что возглавляете совет, поэтому я пошла сразу к вам.

В его взгляде появилось любопытство.

— Вот, значит, как…

В его присутствии Эви забывала, что нужно дышать. Наверное, потому, что сердце ее начинало бешено колотиться каждый раз, стоило ему только открыть рот.

— Так вы согласны?

С одним условием.

Бог мой!

Теперь он сделает ей еще одно оскорбительное предложение насчет постели или что-нибудь в этом роде. Но вес же Эвелина отважилась спросить:

— С каким?

— Вас будут сопровождать все время, пока вы будете в приюте.

Эвелина заморгала.

— Я согласна.

— И… — продолжал он, на губах его вновь заиграла легкая чувственная улыбка, — вы станцуете со мной вальс.

— Вальс, милорд? — повторила Эви.

— Да, вальс.

— На сегодня у меня уже есть несколько приглашений. Но я уверена, что смогу приберечь для вас один вальс в этом сезоне.

Он покачал головой, и темная прядь волос упала ему на лоб.

— Сегодня. Сейчас.

— Но говорю же вам, что я уже обещала все танцы…

— Следующий танец — мой, или же вы с вашей прелестной попкой больше не появитесь в стенах приюта «Заря надежды».

Итак, маркиз де Сент-Обин снова ставит ей условия. Надеется, что она сбежит, как трусливый кролик. Что ж, это дело касается не его, а ее. Ведь именно Эвелина не может выбросить мысли о бедных сиротках из головы. Никто раньше не ценил ни ее помощь, ни поддержку. Теперь же ее дела в приюте могут стать действительно полезными и нужными!

— Прекрасно, — сказала она, расправив плечи. — Могу я сказать лорду Мейхью, что вынуждена отклонить его приглашение?

Надолго секунды в его глазах появилось какое-то необъяснимое выражение.

— Нет, не можете.

В этот момент, будто бы по молчаливому приказу Сент-Обина, зал наполнился звуками вальса. Маркиз махнул рукой в сторону бального зала.

— Сейчас — или никогда, мисс Раддик.

— Сейчас.

До этого вечера самым ее скандальным поступком был тот, когда Эвелина надела на маскарад одежду своего брата. Произошло это в Западном Суссексе в Адамли-Холле, когда ей было пятнадцать лет. Тогда ее мать упала в обморок. Теперешний же поступок Эви, наверное, убьет бедную Женевьеву Раддик.