Люка поразил ее смех. Никогда еще он не слышал столь заразительных переливов.

– Кит! – воскликнула Мерри, целуя черного кота. – Ты меня нашел!

Животное заурчало.

– Это твоя кошка? – вне себя от удивления воскликнул Люк.

– Он сам ко мне прибился, – ответила девушка.

Чтобы у монахини была кошка? Такое Люку трудно было представить.

Люк провел рукой по волосам, стараясь взять себя в руки. Конечно, она не ведьма. Она – несчастная девушка, которую нужно доставить в безопасное место. Чем быстрее он это сделает, тем скорее сможет закончить миссию и вернуться в Арундел, чтобы проститься с умирающим дедом.

– Скажите, откуда вы родом, леди, и я доставлю вас домой, – произнес он деловым тоном.

Она гладила кота и упрямо молчала. Люку снова стало не по себе.

– У вас ведь есть дом, – произнес он.

– Есть, – наконец ответила Мерри, – но они не хотят, чтобы я возвращалась.

– Кто – они? – спросил Эрин, обшаривая землю вокруг бревна в поисках наколенника. – Ваши родные?

Она кивнула, и ее лоб прорезала морщинка. Люк мягко поинтересовался:

– Как давно вы виделись с ними в последний раз?

– Три года назад.

– За эти три года многое могло измениться, – заметил он, полагая, что девушка нуждается в утешении.

Она вскинула на него глаза. Сверкнувшая в них ярость едва не заставила Люка попятиться.

– Жаль, что я не сгорела! – воскликнула она. – Так было бы лучше для всех!

С котом на руках она вскочила с бревна и попыталась бежать, но не сделала и нескольких шагов, как с криком упала на землю и, качаясь, запричитала над своими обгоревшими ступнями. Кот вернулся, чтобы утешить хозяйку.

Люк и сквайр испуганно переглянулись. Им показалось, что леди не в своем уме. Все же она нуждалась в помощи, и Люк не мог не испытывать к ней жалости.

– Мария! – Он опустился рядом с ней на колени. – Может, вам станет легче, если вы опустите ноги в ручей?

Она подняла лицо, и Люк с облегчением увидел, что девушка не плачет.

– Меня зовут не Мария, – промолвила они с горькой усмешкой. – Мне дали имя не в честь Пречистой Девы.

– Как же вас зовут?

– Мерри, что значит «веселая».

Люк промолчал, вспоминая, как мелодично звучал ее звонкий смех.

– Тогда я должен что-то сделать, чтобы вы снова улыбнулись, – сказал он.

– Да, я бы хотела опустить ноги в воду прямо сейчас, – будто не слыша его слов, жалобно произнесла она, не в силах преодолеть боль, от которой страдала.

Люк протянул к ней руки. Ему не пришлось напрягаться, чтобы оторвать от земли ее невесомое тело.

Обходя спящих воинов, Люк направился к ручью, в его быстрых водах плясали солнечные блики. Кот следовал за ними.

Пройдя по мелководью, Люк опустил девушку на теплый от солнца валун, и она сунула ступни в воду.

– Лучше или хуже? – спросил он, сочувствуя девушке всей душой.

– Лучше, – ответила она, вскинув голову.

– Хотите есть? – спросил Люк.

Мерри покачала головой. Кот ходил взад-вперед по берегу, не зная, как попасть к хозяйке, не замочив лапок.

Люк потер ладонью пробивающуюся на подбородке щетину. Ему отчаянно хотелось спать, но он не мог оставить девушку.

– Идите отдыхать, – сказала она с деланным спокойствием. – Я посижу и полечу ноги. Я не сбегу, – добавила она не без язвительности.

Люк подумал, что ему просто необходимо отдохнуть.

– Я посплю поблизости, – ответил он, указав в направлении берега.

Мерри лишь шевельнула плечом.

– Отдохни, Эрин, – сказал Люк сквайру.

– Но я никак не могу найти ваш наколенник, сэр.

– Значит, он пропал. Наверное, ты обронил его у монастыря.

Люк достал плащ, расстелил у подножия вяза. Снял сапоги, чтобы просушить. Мышцы у него ныли. Подавив стон, он лег, положил руки под голову и бросил взгляд на Мерри.

Совершив прыжок, кот уже сидел у нее на коленях. Девушка держала своего любимца и не шевелилась. Люк опасался, что, если уснет, случится что-то плохое, но глаза слипались, и он не заметил, как провалился в сон.

Мерри сидела под солнцем в надежде, что его лучи растопят отчаяние, охватившее ее душу. Мать Агнесс сказала бы, что это семя Сатаны.

В памяти Мерри промелькнул образ Фергюсона, изнасиловавшего ее беспомощную мать.

Агнесс, видимо, была права. Даже солнце не могло растопить ее отчаяния. И все же жизнь Мерри изменилась к лучшему.

Неужели единственная цель ее спасителя отвезти ее домой?

Мерри не могла оторвать взгляд от Люка. Его лицо с черными бровями, выдающимися скулами и прямым тонким носом представлялось почти экзотическим. Как можно, обладая столь мужественной внешностью, быть в то же время добрым? «Тогда я должен что-то сделать, чтобы заставить вас снова улыбнуться», – сказал он.

Невозможно. Она забыла, как это делается.

Ее взгляд скользил по телу воина: по его широкой, мускулистой груди, плоскому животу, могучим бедрам. Его рубашка поднялась, открыв взору бугорок у основания ног, отчетливо проступающий даже сквозь шоссы.[1]

Мерри отвела глаза.

Ей понадобилось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы выкинуть из головы непотребные мысли. А что, если он и вправду отвезет ее домой, как обещал?

На мгновение она представила, что родные обрадуются ей. Ее мать, Жанетт, раскроет объятия, крестьяне окружат Мерри, ласково улыбаясь ей.

Нет, помня, какой она была, – девочкой, обезумевшей от горя, – они не захотят принять ее обратно. Фергюсон убил ее отца, и мир ополчился против нее. Сара, местная целительница, взяла Мерри под свое крыло, сделав ее подручной в своем ремесле. И Мерри обнаружила в себе дар исцеления от недугов.

После двух лет деспотизма Фергюсона не стало. Его убила ее мать, когда он боролся с мужем ее сестры, прозванным Рубакой. Семья пережила тяжелые времена. Вернулась надежда на счастье.

И вдруг, без всякой видимой причины, в Хидерзгиле начали умирать один за другим младенцы. Крестьяне и вилланы обратили исполненные горем взгляды на Сару и Мерри.

– Колдунья! – кричали они, требуя возмездия.

Если бы мать Мерри и сестра Кларисса не упрятали ее в Маунт-Грейс, ее наверняка убили бы.

Мерри прогнала прочь страшные воспоминания. Кот у нее на коленях дремал. Обожженная кожа горела, и Мерри склонилась к воде.