Значит, что-то все-таки произошло. Но что? В донесении ни слова — можно не объяснять почему: Сеул не заинтересовался, Сеулу лень возиться.

В половине случаев такие якобы сверхсекретные, сверхважные донесения переправляются как есть, без дополнительной проверки. Ими ровным счетом никто не занимается. Чаще всего их вообще отсылают не глядя, чтобы не отвлекаться от вояжа по борделям.

Фитч повернул кресло обратно к столу, притянул к себе клавиатуру и на скорую руку составил запрос, который, если опустить пол-листа бюрократических формальностей, гласил:

ЧТО ЗА «ИНЦИДЕНТ»?

Затем он зашифровал текст, распечатал и отправил в Сеул факсом. Этот раздувшийся от сознания собственной незаменимости красный аппарат важно восседал у окна на пьедестале, как бюст Натана Хейла[1].

Наутро на столе лежала расшифровка ответа. ДЕТРОЙТ (так любил величать себя «Сеул») сообщал, что, по утверждению Кана, несколько дней назад деревня Чхучхонни была полностью уничтожена. По его словам, это сделали с помощью бомбы, сброшенной с самолета, предварительно заблокировав деревню армейскими кордонами. Кроме Кана, никто не выжил, развалины Чхучхонни сровняли с землей бульдозерами.

ИСТОЧНИК УТВЕРЖДАЕТ ЗПТ ЧХУЧХОННИ БЫЛА ЭПИДЕМИЯ ЗПТ ВЫЗВАННАЯ НЕИЗВЕСТНОЙ ИСПАНСКОЙ ЖЕНЩИНОЙ ТЧК ИНЦИДЕНТ ПРЕДВАРЯЛ ВИЗИТ СПЕЦИАЛИСТА ПХЕНЬЯНСКОГО ИНСТИТУТА ИНФЕКЦИОННЫХ ЗАБОЛЕВАНИЙ ТЧК

Откуда там взялась испанская женщина?! Это же Северная Корея, а не курорт какой-нибудь!.. Кстати, им-то откуда знать, кого винить в эпидемии?

В конце ДЕТРОЙТ предупреждал, что никакого подтверждения предоставленным данным нет — и это от источника, который и без того надежным не назовешь!

ДЕТРОЙТ, разумеется, прав. Россказни корейца отдают палатой для буйных. И все же… Несколько звонков не повредят. Просто на всякий случай.

Всего-то и нужно раздобыть фотографии Чхучхонни (или того, что от нее осталось).

Задача не из трудных.

Во-первых, есть Национальная разведывательная служба, на которую ЦРУ ежегодно спускает шесть миллиардов долларов. Она специализируется на снимках с высоким разрешением — с разведывательных спутников. К сожалению, НРС требует запроса по установленной форме, то есть с уникальным криптографическим ключом, который присваивают специальным исследовательским программам.

Ни под какую программу, понятное дело, Чхучхонни не подпадает, а значит, ключа нет. Фитч действует по собственной инициативе, а начальство нечасто это приветствует.

К счастью, с Пентагоном договориться куда проще, а нужные снимки наверняка отыщутся и в картографической службе. В конце концов, КС США — единственный военный источник снимков из космоса. Во многом ее архив даже превосходит НРС, которая слишком много внимания в ущерб всему остальному уделяет потенциальным целям: атомным электростанциям и расстановке войск. Интересы КС простираются куда дальше.

В ведении КС, помимо отслеживания потенциальных целей, находится как непосредственно картография в трех измерениях, так и смещение береговых линий, перемены в климате и сельскохозяйственное развитие всех материков.

Как раз на это Фитч и надеялся. Он набрал телефонный номер и сообщил бодрой дамочке, что ему «до зарезу нужны „картинки“».

— Значит, вы позвонили куда надо. Какие именно «картинки»?

— Северная Корея.

Дамочка издала невнятный звук.

— Это значит «да»?

— Еще не знаю. Корея, знаете ли, немаленькая.

Фитч резко повернулся, нашел на карте координаты Чхучхонни и сообщил их.

— Какое-нибудь определенное время?

— Да. Нужен снимок недельной давности и еще один, снятый, скажем, месяц назад.

— До и после?

— Именно так.

— Ну что ж… я поищу, но если это глухомань… Какое нужно разрешение?

— Все равно какое, — ответил Фитч. — Если можно отличить площадь от рисового поля, то для меня сойдет.

— Тогда нет проблем, — встрепенулась дамочка. — Между прочим, это и в Интернете несложно найти.

— Я к нему не подключен, — ответил Фитч.

— Так подключитесь!

— Нельзя. Если я подключусь, с меня три шкуры сдерут.

— Почему?

— Вопрос безопасности. У нас ни один компьютер не подключен к сети.

— Хорошо, но на всякий случай наш адрес: вэ-вэ-вэ точка ка-эс точка ком. Запомнили?

— Запомнил, — буркнул Фитч. — Знаете, без Интернета он мне нужен, как собаке пятая нога.

Фотографии доставили тем же вечером. Их принес пентагонский курьер в ту самую минуту, когда Фитч уже натянул пальто и рылся по карманам в поисках ключа. Разорвав конверт, он вытащил пару снимков тридцать на сорок пять. Первый, сделанный со спутника, показывал участок шириной приблизительно в три километра. На нем четко виднелись домики в окружении незасеянных полей и предгорья хребта Масиннён. На обороте были от руки проставлены время и координаты:

13:07:23 13/1/97 38 41° 16' СШ, 126 54° 08' ВД

На обороте второй фотографии стояла печать, гласившая, что снимок сделан в рамках авиационной разведывательной программы, криптографический ключ которой тщательно вымарала чья-то заботливая рука. Датой съемки значилось двадцать восьмое января девяносто восьмого года, координаты — те же. Хотя фотография была сделана под другим углом, сомнений в том, что на ней, не оставалось.

На ней было поле. Ровное поле, припорошенное снегом.

Сердце Фитча бешено застучало. Он снова проверил, совпадают ли координаты, хотя, собственно, и не требовалось. Через оба снимка по диагонали шло одно и то же двухрядное шоссе. Господи, что еще за фокусы?! Вот перед вами деревня, смотрите внимательно, не отвлекайтесь… вуаля!

Что на фотографиях, было предельно ясно. Не менее ясно было и другое. Львиная доля славы достанется первому, кто обратил на это внимание, то есть Фитчу. Медаль, возможно, и не дадут, зато благодарность от начальства, считай, обеспечена.

Именно поэтому, стоя на пороге с неоспоримым доказательством гибели целой деревни, Фитч не смог сдержать улыбку.

Полный текст допроса, которому подвергли Кана, пришел только через двое суток. Впрочем, он оказался на корейском: двадцать шесть страниц абракадабры сопровождались пространным извинением ДЕТРОЙТА, все переводчики которого были «на задании». Фитч надеялся раздать копии текста всем, кто вошел в «рабочую группу по вопросу Чхучхонни» (название казалось Фитчу громковатым, но его мнения никто не спросил). Пришлось пригласить Гарри Ину, наполовину японца, который, кроме японского, бегло владел корейским и еще несколькими азиатскими языками.