– Я… я не знаю. – Она сомневалась, и я понимал почему.

Я открыл глаза, а она потянулась рукой назад, чтобы намочить полотенце.

– Тесс. – Я приподнял пальцами ее подбородок. – Ты можешь пить в моем присутствии. Я не какой-нибудь алкоголик в завязке.

– Ты прав, но я не хочу тебя смущать. И вообще, не стоит мне пить столько вина. Если ты не пьешь, то и мне не нужно.

– Моя проблема не в алкоголе. Вот если я зол и пьян – это проблема.

– Я знаю, – вздохнула она.

Она действительно знала.

Она провела мокрым полотенцем по моему лицу, стирая остатки крема для бритья.

– Я веду себя как засранец, только когда пытаюсь при помощи алкоголя справиться с трудностями, а в последнее время никаких трудностей не было, так что все в порядке. – Даже я понимал, что это не дает твердых гарантий. – Я не хочу быть одним из тех типов вроде моего отца, которые напиваются в лоскуты и становятся опасны для окружающих. А раз ты, как выяснилось, единственный дорогой для меня человек, я больше не желаю пить, находясь рядом с тобой.

– Я тебя люблю, – просто ответила она.

– И я тебя люблю.

Испортив невероятно серьезный момент, тем более что мне не хотелось развивать эту тему, я опустил взгляд на ее тело. Тесса все еще сидела на раковине, и на ней была одна из моих белых футболок, под которой скрывались только черные трусики.

– Пожалуй, мне не стоит тебя отпускать, раз теперь ты умеешь еще и брить. Ты готовишь, убираешь…

Она стукнула меня и закатила глаза.

– А что мне от этого будет? Ты неряха, помогаешь готовить только раз в неделю, если повезет. По утрам всегда угрюмый…

Я прервал ее, положив руку между ее ног и сдвинув в сторону трусики.

– Хотя кое-что у тебя получается хорошо, – ухмыльнулась она, и я скользнул внутрь нее пальцем.

– Только «кое-что»? – Я добавил еще один палец, и она, застонав, откинула голову назад.

Бармен хлопает рукой по стойке прямо перед моим носом.

– Я спрашиваю, вам повторить?

Моргнув несколько раз, я опускаю глаза на барную стойку, затем смотрю на него.

– Да. – Я пододвигаю к нему стакан, и, пока жду очередную порцию, воспоминание меркнет. – Еще один двойной.

Старый лысый бармен отворачивается к полкам, и в этот момент я слышу, как женский голос удивленно произносит:

– Хардин? Хардин Скотт?

Обернувшись, я вижу смутно знакомое лицо Джуди Уэлч, давней маминой подруги. Вернее, бывшей подруги.

– Ага, – киваю я, отмечая, что годы ее не пощадили.

– Черт! Сколько уже прошло… лет шесть? Семь? Ты здесь один? – Опираясь на мое плечо, она взгромождается на соседний барный стул.

– Да, около того, и да, я тут один. Моя мама не будет тебя преследовать.

У Джуди несчастное лицо женщины, которая всю жизнь слишком много пила. У нее такие же крашеные светлые волосы, как и раньше, когда я был еще подростком, а силиконовая грудь кажется слишком крупной для такого стройного телосложения. Я помню, как она дотронулась до меня в первый раз. Трахаясь с подругой матери, я чувствовал себя мужчиной. А теперь, глядя на нее, понимаю, что не вставил бы в нее даже член лысого бармена.

– Ты так повзрослел, – подмигивает она.

Передо мной появляется выпивка, и я опустошаю стакан за пару секунд.

– Как всегда разговорчив. – Она снова похлопывает меня по плечу и говорит бармену, что ей налить. – Пришел утопить свои беды в алкоголе? Проблемы в личной жизни?

– Ни то, ни другое. – Я верчу стакан в руках, прислушиваясь к стуку льдинок о стекло.

– Ну а я пришла, чтобы залить и свои беды, и свои проблемы. Так что давай-ка мы с тобой выпьем, – говорит Джуди с улыбкой, памятной мне по далекому прошлому, и заказывает нам по порции дешевого виски.

Кимберли так кричит по телефону на Кристиана, что после разговора ей приходится остановиться и перевести дыхание. Она кладет руку мне на плечо.

– Надеюсь, Хардин гуляет, чтобы проветрить голову. Кристиан сказал, что просто дал ему возможность успокоиться, – со вздохом неодобрения говорит она.

Но я знаю Хардина, и мне известно, что он «проветривает голову» не с помощью обычной прогулки. Я снова пробую ему дозвониться, но тут же попадаю на голосовую почту. Он и вовсе отключил телефон.

– Как думаешь, он придет на свадьбу? – смотрит на меня Ким. – Ну, чтобы закатить скандал?

Мне хочется ответить, что он не станет этого делать, но, учитывая, как давит на него вся ситуация, полностью отвергать такую возможность нельзя.

– Поверить не могу, что вообще предлагаю такое, – тактично говорит Кимберли, – но, может, тебе все-таки стоит пойти на свадьбу, чтобы по крайней мере не дать ему все испортить? К тому же он наверняка пытается тебя найти, и, если никто не отвечает на звонки, там он, скорее всего, и начнет искать.

От мысли, что Хардин заявится в церковь, мне становится дурно. Но я эгоистично надеюсь, что он все же придет туда, иначе у меня совсем не останется шансов его отыскать. Его телефон отключен, и я с беспокойством думаю, хочет ли он вообще, чтобы его нашли?

– Наверное. Может, мне постоять снаружи, у входа? – отвечаю я.

Кимберли одобрительно кивает, но напрягается, когда на парковку заезжает блестящий черный БМВ и останавливается рядом с ее арендованной машиной.

Появляется Кристиан – в костюме.

– Есть новости?

Подойдя к нам, он наклоняется, чтобы поцеловать Кимберли в щеку – видимо, по привычке, но она отстраняется прежде, чем его губы касаются ее кожи.

– Прости, – шепчет он.

Покачав головой, она поворачивается ко мне. Я переживаю за нее, Кимберли не заслуживает предательства. Хотя, видимо, так и бывает: предают тех, кто этого не ожидает и не заслуживает.

– Тесса пойдет с нами и будет высматривать Хардина у церкви, – начинает объяснять она. Затем ловит взгляд Кристиана. – Чтобы уж наверняка никто не испортил этот знаменательный день, пока мы все будем внутри.

В ее голосе слышна злость, но она не дает воли чувствам.

Кристиан смотрит на невесту, качая головой.

– Мы не едем на эту чертову свадьбу. Только не после всего этого дерьма.

– Почему нет? – спрашивает Кимберли, смерив его убийственным взглядом.

– Из-за всего случившегося… – Вэнс показывает на нас двоих. – И еще потому, что оба моих сына намного важнее любой свадьбы, и в особенности этой. Вряд ли, находясь с ней в одном помещении, ты будешь спокойно сидеть и улыбаться.

Его слова удивляют, но в то же время хотя бы немного успокаивают Кимберли. Я молча наблюдаю. Кристиан впервые назвал Хардина и Смита своими «сыновьями», и это сбивает с толку. Я хотела бы столько сказать этому человеку, бросить ему в лицо столько полных ненависти слов, но знаю, что не стоит. Лучше от этого не станет, а мне нужно сосредоточиться на том, как найти Хардина, и попытаться представить, как он справляется с новостями.