– Да, конечно, – отвечает Ксан и подносит телефон к уху. – Как ты, Катя? – спрашивает он.

Хотя с экрана не идет никакого звука, Кате удается выпростать руку из-под простыни и поднять вверх большой палец.

– Мы еще не подключили нужную аппаратуру, – объясняет Ксан. – Она немного мешает томографу. Они – нас слышат, но мы их – нет.

Дэвид видит, что в палате появляются две медсестры. В полной тишине одна из них начинает прятать руку Кати под простыню, другая же подходит к сканеру и начинает нажимать какие-то кнопки на панели.

Усмехаясь, Ксан поворачивается к Дэвиду и Саре. Те смотрят на него, как на сумасшедшего.

– Помнишь, Дэвид, когда я спросил тебя, чем ты занимаешься, ты ответил, что делаешь видео? Значит, ты своими взглядами делишься с другими, так?

Дэвид кивает, продолжая следить за изображением на экране. Койка позади Ксана начинает перемещаться и медленно отправляет Катю головой вперед в открытый зев томографа.

– А если я скажу тебе, что есть другой способ поделиться своими мыслями с миром? Без камеры. Без дурацкой болтовни.

– Дэвид уже работает над автобиографией. Ты к этому клонишь? – спрашивает Сара. – Книгу издадут в конце года.

Сестры, стоящие за Ксаном, отходят от сканера. Тело Кати скрывается в томографе целиком, виднеются только голые ступни.

– Нет, я имею в виду не книжки, – отмахивается Ксан. – И не сайты, каналы, приложения, социальные медиа и тому подобные вещи. Я говорю о совершенно новом, никогда прежде не виданном.

На экране справа от него вдруг возникает картинка: поперечное сечение мозга. Его луковичная асимметрия напоминает Дэвиду какой-то странный разрезанный овощ.

– Вы видели такое и раньше, – говорит Ксан. – Но ваше МРТ-обследование можно назвать ФМР. «Ф» означает «функциональный».

– В прошлом году я делала обследование колена, – говорит Сара, кивая.

– Вот! Обычная штука, ничего особенного. Распространено в мире так же, как удаление зубов. А вы понимаете основной принцип обследования? Мы используем магнитные поля и радиоволны для, скажем так, трансляции человеческого тела, в данном случае – мозга Кати.

Дэвид переводит взгляд на экран. Овощ вспыхивает желтым цветом. Дэвиду кажется, что мозг Кати трещит, как гроза над поверхностью чужой далекой планеты.

– Что это? – спрашивает он.

– Зона повышенного кровотока. Такой тип сканирования предназначен для отслеживания активности головного мозга. Желтые пятна сообщают, какие части мозга Кати работают сейчас интенсивно.

Дэвид безучастно смотрит на Ксана.

– Вы слыхали о теории левого и правого полушарий? Левое связано с творчеством, а правое отвечает за логические задачи. Это, конечно, дикое упрощение, пришедшее к нам из девятнадцатого века. Вообще-то правильней говорить, что каждая из семи тысяч мозговых зон ответственна за разные конкретные функции. Поэтому, изучая, какие части мозга активны, мы можем получить некоторое представление и о чувствах. К примеру, если вы посмотрите на зону активности вокруг Катиной лобной доли, то сделаете вывод о том, что Катя спокойна.

Дэвид глазеет на изображение. Теперь перед ним – серые и черно-желтые пятна. Он пожимает плечами. Слова Ксана ничего для него не значат.

– Теперь это уже древняя технология, – продолжает Ксан. – Но если мы можем определить конкретные мысли и отличить их от расплывчатых чувств, то кое-что становится крайне интересным. Оказывается, неврологически мозги большинства людей удивительно схожи между собой. Когда и вы, и я думаем о собаке, мозг создает похожую картину. Распознав и расшифровав данную закономерность, мы можем с высокой степенью уверенности предугадать, кто о чем думает, просто наблюдая за мозговой активностью. Вот, сейчас я вам все продемонстрирую!.. Кэт, милая, вспомни, что ты съела на завтрак сегодня утром?

Почти сразу же белая стена слева от Ксана дрожит, и на экране появляется глянцевое красное яблоко. Хотя изображение узнаваемое, оно не вполне фотографическое. В нем есть что-то нереальное: очертания размыты и постоянно смещаются. Картинка окутана вихревым серым туманом.

Дымчатый мираж.

При виде яблока Ксан смеется.

– Класс! Столько усилий – ради самой важной трапезы дня!

– Но как же ты?.. – спрашивает Дэвид, переходя на «ты».

Бородатое лицо Ксана мерцает от экранного света.

– О чем? О камере в ее мозгу? – хохочет Ксан. – Оказывается, хотя и довольно просто распознать, кто о чем думает, но очень трудно понять, кто как думает. Я приведу пример. Если бы я подключил тебя и Катю к этому устройству и попросил поразмышлять о какой-нибудь собаке, вы оба, скорее всего, подумали бы о совершенно разных животных. Даже если бы я сказал вам конкретнее – вообразить пуделя, – ваши мысленные картинки имели бы принципиально разные отличия. Как всегда, проблема в контексте. Есть ошибка, которую совершают большинство людей: они считают, что мозг – нечто вроде компьютера, и наши мысли и воспоминания похожи на файлы, которые только и ждут быть нажатыми и открытыми. На самом деле все обстоит как раз наоборот. Мысли не появляются в изоляции. Они накапливаются вместе с нашим жизненным багажом: личным опытом, который мы приобретаем день ото дня. Поэтому когда вы оба размышляете о пуделе, ты можешь вспоминать о домашнем питомце своей тетушки – псине по кличке Фидо. А Катя может представить кого-то другого.

Дэвид чешет затылок и поправляет очки. Он запутался.

– Если система не показывает, о чем думает Катя, то что она нам демонстрирует?

– Она показывает нам суть ее мыслей. И у нас, братан, имеется обходной путь. Благодаря социальным медиа личные истории уже не являются для нас тайной. Катя любезно предоставила нам свой личный архив – массу фотографий и видео, которые она уже успела сделать! Мы произвели своеобразный отсев, и теперь мы в курсе событий! Мы можем сказать, в каких местах она когда-либо бывала. Нам известны все люди, которых она когда-либо видела. Даже пища, которую она ела на протяжении последних пяти лет, по крайней мере, девяносто процентов тех или иных блюд! Эти данные служат для нас ориентирами. Поэтому теперь, когда мы просим Катю подумать о пуделе, мы можем делать отсылки на каждого пуделя, когда-либо увиденного ею, а потом в течение наносекунд и с абсолютной точностью создать симуляцию именно того пуделя, о котором она думает. Круто, да? Почему бы нам не испробовать что-нибудь посложнее? Ох, я и не знаю… Как насчет ранних воспоминаний? Катя, что первое ты можешь вспомнить?

Мгновенно изображение яблока распадается, и на туманном экране начинает плясать мерцающий вихрь пепельно-серых пикселей. Изображение напомнило Дэвиду помехи между каналами в старом телевизоре. Впрочем, в данном случае непохоже на хаос, как будто вихрь имеет свою собственную жизнь.

Все трое продолжают наблюдать, как в центре экрана постепенно проявляется размытый силуэт.