– Лучше и не вспоминать. От всего этого рехнуться можно!

– Рехнуться?! Что за лексикон? – Акаций с возмущенным видом упер лапы в толстые черные бока.

– А что не так с моими словами? – не поняла Аграфена. – Раньше они тебя не слишком беспокоили.

– То было раньше! Как там тебя зовут на самом деле? Полина, дочь бывшего первого королевского министра! А если ты теперь у нас великосветская придворная дама, значит, и говорить нужно соответствующе, – важно заявил кот. – Слыхала, как во дворце разговаривают все эти напыщенные фрейлины и богатые господа? Вот как надо говорить! А ты? «Рехнуться можно»! Деревенщина!

– Слыхала я, как они разговаривают, но мне ни за что так не научиться. Их-то учили говорить такие же напыщенные мадамы из всяких институтов благородных девиц. А нас – злобная комендантша Коптильда, которая чуть что принималась палить по нам из своих пистолетов! Как вспомню, так вздрогну.

– А я тебе на что? – подбоченился Акаций. – Уж тактично изъясняться я умею.

Аграфена от смеха едва не свалилась с сиденья.

– Такта в тебе, как в портовом грузчике! – заявила она. – А иногда и они куда вежливее.

– Ну не скажи, рыжеволосая нахалка! Вот как надо говорить! – Кот громко прокашлялся. – Милая погодка, не правда ли, высокоуважаемая госпожа Аграфена? – произнес Акаций елейным голоском, подставив щекастую морду солнечным лучам.

– Вы правы, достопочтимый брат Акаций, – давясь от смеха, кивнула девочка. – Путешествовать в такую погоду – одно сплошное удовольствие! А уж в вашей-то компании… Я и мечтать не могла о лучшем обществе!

– То-то же! Можешь ведь, если захочешь!

Аграфена протянула коту жестяную кружку с теплым молоком, которую только что наполнила из небольшого дорожного термоса. Вторую кружку она взяла себе.

– Птички щебечут, – отметил кот, обхватив кружку лапами. – Ветерок ворошит шерстку. Молоко… Не жизнь, а сказка!

– Что верно, то верно, господин Акаций, – манерно проворковала Аграфена. – Кто бы мог подумать, что все так обернется?

Они с котом переглянулись и, не выдержав, громко захохотали, едва не расплескав молоко. Снизу послышалось возмущенное фырканье и приглушенные ругательства.

– Вот теперь ты говоришь как настоящая придворная дама! – со знанием дела заявил Акаций. – Продолжай в том же духе!

– Знал бы ты, чего мне это стоит, – покачала головой Аграфена. – Наверное, я никогда не стану похожей на одну из дворцовых фрейлин.

– Рано нос повесила. То ли еще будет! – Кот выхлебал все молоко за пару секунд, громко икнул и потребовал добавки. – Акаций еще научит тебя уму-разуму!

Аграфена молча кивнула и отпила немного молока.

Девочка никак не могла привыкнуть, что теперь она не сирота без роду и племени, а дочь самого главного министра Империи! Пусть и бывшего. Это выяснилось лишь недавно, как и то, что по-настоящему ее зовут Полина. Теперь она была не только знаменита, но и богата. Не об этом ли она мечтала всю свою жизнь?

Но Аграфена все же предпочитала, чтобы друзья звали ее более привычным именем. Ведь это именно Аграфена, а не Полина, выросла в приюте чокнутой комендантши Коптильды, что стоит в далекой деревушке Белая Грива. Именно Аграфена участвовала в захватывающих приключениях, билась с имперскими Эсселитами и помогла наследному принцу Рексу вернуть себе престол. Именно под этим именем она нашла столько новых друзей и получила славу девочки, над которой не властны заклятия колдунов из Эсселитского Ордена. Разрушительница заклятий, так теперь ее называли в народе.

– А не прибавить ли нам ходу? – спросил вдруг Акаций, допив вторую кружку молока. – А то плетемся, понимаешь, как черепахи! Так мы до глубокой ночи не доберемся.

– Я не против немного ускориться, – кивнула Аграфена.

Акаций поставил кружку на панель управления с рычагами, вытер лапой свою пушистую морду, затем резво перепрыгнул на облучок паровой машины.

– Эй, вы! – крикнул он, распушив хвостище. – Сосиска и Котлета! Что-то вы там совсем уснули, а ну шевелите кочерыжками! Мы тут с Аграфеной уже со скуки все локти изгрызли! Десять раз помрем, пока вы дотащите нас до Чугунной Головы!

В ответ снизу послышались возмущенные вопли Триша и Пимы.

Аграфена так и покатилась со смеху. Дело в том, что паровой двигатель машины не работал. Не издавал своего обычного грохота и тарахтения, поэтому Аграфена с Акацием и могли так спокойно вести свою светскую беседу.

Машина была неисправна уже несколько часов и двигалась по дороге лишь потому, что спереди ее тащил Триш, а сзади толкал Пима. С обоих градом лил пот, но им приходилось мужественно терпеть. Ведь в поломке машины были виноваты оба.

Этим утром Пигмалион, юный изобретатель и механик, способностям которого Аграфена не переставала удивляться, решил научить Триша управлять своим паровым транспортным средством. Но Триш абсолютно не разбирался в технике и все делал наперекосяк. Когда они неслись по дороге, Триш то и дело дергал не те рычаги. Пима нервничал и ругался, полукровка тоже не оставался в долгу. Пару раз они даже обменялись смачными подзатыльниками. В некоторых вопросах Триш соображал, конечно, туговато, но язык у него был подвешен что надо. По качеству ругательств он мог переплюнуть самого кота Акация. Аграфена даже устала слушать их перебранку.

Да еще Акаций постоянно в нее встревал. Этот кот просто не умел держать язык за зубами, за что уже неоднократно получал на орехи.

Когда паровая машина достигла очередной развилки, Пима приказал приятелю повернуть налево, но Триш его не расслышал и дернул совершенно другой рычаг. Разозлившийся Пима решил исправить положение и резко крутанул руль влево.

Как оказалось, одновременно повернуть в две противоположные стороны нельзя. В механизме машины что-то протяжно заскрипело, защелкало, мощно грохнуло, а затем она просто остановилась. И никакие усилия, крики и пинки разозлившегося Пигмалиона не могли заставить двигатель снова заработать.

Акаций тут же сказал мальчишкам, что это они во всем виноваты. На этот раз Аграфена его поддержала. Вот и пришлось им толкать машину до самой Чугунной Головы, ведь отремонтировать ее можно было только в специальной мастерской, но никак не на равнине под открытым небом.

Триш тянул машину за длинную брезентовую лямку. Высокий, стройный и мускулистый, он был на пару лет старше Аграфены. За рост и стройность Акаций звал его Сосиской, и это было еще не самое худшее из прозвищ, которые давал всем наглый кот. Низенький и толстенький Пима всегда злился, когда Акаций звал его Котлетой или Пончиком, но коту было на это чихать.

– Лучше бы спустился и помог! – пыхтя от усердия, заявил Пима. – Я уже взмок как ломовая лошадь!

Он снял с головы свой пилотный шлем с очками и рукавом утер пот со лба. Затем поправил пояс с множеством накладных карманов, где он прятал различные инструменты и хитрые технические приспособления, а еще всякие гайки и болтики.