«Вот болтушка!»

Я еле-еле понимала ее диалект, но общий смысл сказанного был ясен.

Сон продолжается. Сон во сне, со лжепробуждением и наслоением новой реальности.

– Мисс Элен. Я должна срочно сообщить доктору, что вы пришли в себя. Он настоятельно просил сразу поставить его в известность. Простите, оставлю вас ненадолго!

С неожиданно изящным для полного тела реверансом Розалинда покинула комнату. В воздухе повис удивительный, волшебный аромат свежеиспеченного хлеба, коричных и маковых булочек, моментально напомнивший мне, что со вчерашнего дня в моем желудке не было ни крошки.

«А если все происходящее не иллюзия или галлюцинация? Слишком уж детальны ощущения».

Я почувствовала, как мои волосы на голове зашевелились, а в желудке образовался мерзкий ледяной ком.

«Нет, этого просто не может быть!»

Странное чувство фатальной обреченности заскребло в душе.

«Может! В следующий раз не протягивай руку гадалкам и не искушай судьбу выбором пути!»

Я во всех подробностях помнила вчерашние встречи – сначала со словоохотливой цыганкой, потом с Эдуардом Мосснером и его другом – как оказалось, хозяином этого дома, – и ту невероятную информацию, что они мне сообщили. Итак, что случилось со мной вчера во время прогулки по парку на севере Москвы? Я вернулась домой, заснула и до сих пор наслаждаюсь иллюзией? Если это не сон? НЕ СОН!!! Мне пришлось столкнуться с феноменом искривления времени, с Кроличьей Норой? Ну да… Прощай, Алиса! Я сошла с ума.

Если полагать, что слова Эдуарда соответствуют истине и сейчас май 1810 года, то я оказалась в совершенно чуждом для меня месте и эпохе.

Дочка!

Острая боль скрутила тело в клубок.

Я не могу вот так потерять ребенка! Она совсем маленькая и такая ранимая! Да и характер ее последнее время менялся не в лучшую сторону. Мы часто спорили и даже ругались, но я списывала это на наступивший подростковый период, когда птенчики начинают оперяться и пытаются самостоятельно вылететь из гнезда, не научившись элементарным правилам безопасности. Конечно же, не лучшим образом на Юле сказалось отсутствие отца – вот уже четыре года как мы разошлись с Андреем, и он практически не общался с девочкой, списывая на нее все грехи матери.

Она вчера пришла из школы, до вечера вряд ли волновалась, а потом наверняка стала безуспешно разыскивать меня по телефону, уже позвонила бабушке… А у мамы такое слабое сердце!

Я сдавила виски, пытаясь остановить в голове чудовищный круговорот. Сон или явь? Сон или явь?

Стоило представить, как разворачивались события, и волосы уже шевелились от ужаса. Как мама переживет мою потерю? Мысли метались от дочки к маме, и я не знала, как подавить растущее отчаянье. Что они сейчас делают? Сообщили ли уже в милицию? Но вряд ли меня начали искать, милиция будет ждать трех контрольных дней и только тогда нехотя попытается собрать факты. А фактов никаких нет, нет следов, я просто растворилась, исчезла с лица земли.

Но несмотря ни на что существовала маленькая надежда: если угораздило попасть в прошлое, значит, где-то был проход, и, возможно, он еще существует – скорее всего, на той лесной дороге, около цветущего куста боярышника. Что если мне незаметно покинуть дом и попытаться найти это место? Если я пропала вчера, то идут только первые сутки и наши доблестные органы еще не начали меня искать, но родные, безусловно, уже сошли с ума от беспокойства. Идиотские мысли, не правда ли?

Я машинально бросилась к своей сумке, лежащей на прикроватном диване, и достала мобильный телефон, чтобы… Да-да, меня настигла абсолютно безумная затея: проверить количество пропущенных звонков. Удивительно – аккумулятор еще держался. Экран осветился, и я увидела знакомую заставку и истинное время моей жизни: 12:45, 21 мая 2009 года. Последняя тоненькая ниточка, связывающая меня с прошлой жизнью, оборвется в тот самый момент, когда сядет батарея. То есть уже к вечеру. Я захотела в последний раз посмотреть сохраненные на телефоне фотографии дочери, но не решилась. Это было бы слишком больно, а сейчас надо держаться и из последних сил противостоять надвигающемуся отчаянью и безумию.

«Я должна найти дорогу назад. Эта мысль поможет мне не сойти с ума».

И в этот момент, подобно вспышке молнии, в голове прозвучали пророческие слова гадалки: «Долгая дорога домой, долгая и путаная… Болезнь, цветы… Любовь и смерть… Портрет. Кольцо… Демон…».

– Позвольте, мисс? – в хаос мыслей вкрался тихий голос. В проеме распахнутой двери стоял холеный, плотный телом мужчина лет шестидесяти. Невысокий, лысоватый, широкоплечий, походящий на плотно упакованный конверт. Круглый живот обтягивал атласный, застегнутый доверху блестящий бордовый сюртук, под короткой шеей красовалась «почтовая марка» – шарф-жабо.

Я, не скрывая удивления, разглядывала незнакомца. Короткие смешные штанишки заканчивались на крепких икрах атласными бантами. Ноги колесом, обутые в сверкающие глянцевые ботинки с задранными мысами и громоздкими пряжками, вызывали странный диссонанс. Цирковой конферансье в роли почтовой бандероли? Как бы не так. Образ весельчака-клоуна разрушался внимательным, пронизывающим взглядом из-под круглых очков. Ледяным и настороженным. Взглядом любопытного зверя.

– Позвольте представиться: доктор Лукас Фишерли, семейный врач господ Коллинз, к вашим услугам, мисс.

– Елена…

– Прекрасно, мисс Элен, а ваше полное имя? – доктор склонился к руке для поцелуя. Острые глазки исподлобья внимательно изучали меня.

– Меня зовут… Елена Соколова, я… из… России, – ответила и смутилась, стоило взглянуть на удивленно взлетевшие брови-домики и съехавшие вниз по переносице очки.

«При чем здесь Россия? Скажи еще, из Северного округа Москвы».

Я судорожно пыталась выбрать линию поведения, но безуспешно. Мысли рассыпались подобно разноцветной мозаике в калейдоскопе. Ни одна приходящая на ум идея не имела под собой реальной основы и безжалостно отвергалась.

– О, мисс Соколофф из России, но это так далеко от нас! Как же вы оказались во владении сэра Фитцджеральда? Вы были, вероятно, приглашены нашими соседями, господами Вильямс, на именины малышки Кетти и случайно заблудились в их парке? Не так ли?

Хорошую идею подкинул мне доктор, но вряд ли я ею воспользуюсь. Слова легко проверить, ложь вскроется, что сделает мое шаткое положение и вовсе отчаянным. Но тем не менее надо что-то срочно придумать…

«Амнезия… Конечно! Тут помню – тут не помню. Эврика!»

– Сэр Лукас, я не могу ответить на ваш вопрос, извините. Не имею понятия, как оказалась на земле вашего хозяина, память изменила мне по неизвестной причине, – я замолчала, робко опустив глаза. Терять мне было нечего.

Доктор поправил окончательно сползшие на нос очки и вздохнул:

– Ничего, бедное дитя, такое случается от пережитого волнения, надеюсь, вы почувствуете себя лучше в тиши Торнбери. Память постепенно вернется, и мы сможем сообщить родственникам или знакомым, если таковые имеются, о вашем местонахождении. А пока, если не возражаете, я осмелюсь просить осмотреть вас с медицинской точки зрения.