Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нас тут — почти пять миллионов, в нашем секторе всего семьсот тысяч, — голос Джека был злой, — как ты думаешь, какое решение будет принято?
— Не знаю… — он посмотрел в камеру, — Соберут шоблу, и пойдут к нам. С огнеметами, автоматами и прочей…
— Нас выпнут и, в лучшем случае, оставят на орбите, а в худшем — уничтожат. И то, и это — смерть.
— Жить хочется?
— Да.
— И мне хочется. А я тут… — он приподнял руку, и Джек только сейчас обратил внимание, на то, как расползается под Андреем лужа крови, — похоже скоро концы отдам.
— Тебя могли…
— И что? Я буду на тебя рычать, кидаться, — грустная улыбка, — ты все равно успеешь меня пристрелить.
— Ты не все знаешь.
— Чего я не знаю?
— Они могут быть… Могут быть не такими, как те — снаружи. Они еще могут быть очень похожими на людей и говорить здраво. Сохраняют поверхностные знания, если не копнуть, то… Андрей… Они развиваются. Мне иногда кажется, что это какой-то коллективный разум.
— Паранойей не страдаешь?
— Я видел… на записях.
— Что ж у тебя тут такой кабины то нет, как в оружейке.
— Всего не предусмотришь.
— Ну, а как я тебе могу доказать? А? Время то идет… — снова закашлялся, усмехнулся, — Я тут, как бы, не молодею, а очень даже наоборот — подыхаю.
— Технические навыки, вспомогательные, которые не просто социальные — углубленные. По ним.
— Что я тебе, на пальцах тут курс должен просчитать? А? Я же штурман, как я тебе без таблиц и… — махнул рукой, и покачнулся от этого взмаха, свесил голову то ли от слабости, то ли от бессилия что-то доказать.
— Ладно. Только я тебя буду держать на прицеле. Не обессудь.
— Что? — вскинулся, посмотрел в камеру, — Не шутишь.
— Заползай.
Зашипели створки второго шлюза, разошлись в стороны, и Андрей увидел Джека, сухого мужчину средних лет. Он сидел во вращающемся кресле, лицо его серьезно, в руке пистолет, ствол смотрит черным зрачком прямо на него, на Андрея — точно в голову.
— Жду, — голос у Джека без эмоций, жесткий.
— Спасибо, — Андрей с трудом поднялся, заковылял, опираясь, оставляя за собой на стене кровавые отпечатки.
— Не торопись. В кресло второго пилота. Сюда, — кивок в сторону на свободное место.
— А он где?
— В своей капсуле. Зубы не заговаривай.
Андрей все же проковылял до свободного кресла, бухнулся в него.
— Вот тебе все: данные радиолокации, данные по гравитационному развороту, таблицы по баллистическому спуску. Твори, — кивок в сторону расчетных планшетов.
— И что делать?
— Хотя бы посадку на Терру 21 нарисуй, — снисходительная усмешка, злая даже, как будто не сопереживал совершенно. Ствол пистолета так и смотрел на него, рука Джека не дрожала.
— Это сейчас… Это… Ты хоть покажи эту Терру21.
— Не тяни время, а, ладно, — перещелкнул что-то на пульте, обзорные экраны вспыхнули, показывая такую знакомую, но в то же время такую другую планету. Почти такая же как и Земля. Такая же голубая, в такой же фате облаков, с полярными шапками, только материки на ней были совершенно другие, не знакомые, непривычно неузнаваемые.
— Красивая, — Андрей поерзал в кресле, будто усаживаясь поудобнее, Джек вскинулся.
— Руки, руки держи на виду!
— Не обгадься, — зло ощерился Андрей, — извини, левую не могу, больно.
— Ладно. Но без резких движений.
— Так, что у нас… ты бы так не сверлил, а? Не люблю работать, когда пялятся.
— Простейшая задача, и так сделаешь. Тебя же гоняли на симуляторах.
— Гоняли, было дело… — вздохнул, продолжил правой рукой тюкать по планшетам, — я тут кровью истекаю, ты бы меня хоть перевязал.
— Не смеши.
— Понятно, помирать буду в кресле, с удобствами, — снова поерзал, Джек сглотнул.
— Все! Готово! — радостно сказал Андрей, обернулся.
— Перекинь мне, проверю, — в голосе у Джека дрожало ожидание.
— Лови, — Андрей нажал на кнопку переброса данных в центральный расчетный модуль. Джек подался вперед, даже на экран толком не взглянул, и нажал на зеленый индикатор — «Выполнить», и тут Андрей вскинул ту самую — левую, как бы раненую руку. Три вспышки разряда, три выстрела. Джека отбросило в сторону, он захрипел, попытался выпрямится, но Андрей не дал — рявкнули еще два выстрела.
Потом встал, упер ствол пистолета в голову уже мертвого капитана и снова выстрелил.
Только после этого он уселся в кресло, нашел самую большую красную кнопку на пульте, нажал. Сейчас во всех этих переферийных секторах должны запуститься механизмы по пробуждению ото сна их кепов, их Джеков. Андрей ждал. Глаза слипались. Наваливалась слабость. Он почти уснул, когда по громкой спросили:
— Доложите ситуацию.
— Центральный сектор инфицирован какой-то гадостью. Капитан мертв. Давно. Похоже, что это какой-то коллективный разум. Я толком ничего не знаю. Проснулся как пару часов назад. Посмотрите записи бортжурнала, — он глянул в сторону завалившегося на подлокотник Джека, который так и не выпал из кресла, да и не смог бы выпасть, он в него, в кресло — врос. Это было видно, если приглядеться: ростки тянулись из под самого пола — тоненькие, едва заметные. То, что все творящееся, было постановкой, что это игра кошки с мышкой, он стал догадываться еще когда полз по технической лестнице. Они… оно — вело его, подталкивало, направляло преследователями. Как-то все слишком гладко было: дозированность информации, погоня — ни секунды на размышление. Они будто знали то, что знали другие: бежали куда надо, когда надо — давали время на передышку. Время на то, чтобы сдружился, чтобы Андрей проникся словам Джека, да и специальность у него оказалась очень удачная, подходящая. Как раз, чтобы посадить Ковчег на Терру21, и единственное, что не было ложью — это то, что терялись приобретенные навыки, углубленные технические знания. Может не пропадали, может потяни они еще время — смогли бы проэволюционировать достаточно, сами дорваться до потаенного уголка знаний, а так… Потому то он и делал вид, что левая рука ни к черту, и пистолет уронил очень удобно, когда в шлюз влетел, как раз под левую сторону, чтобы потом незаметно захватить с собой.
Оставалось ждать общего решения капитанов, может и правда, выпнут в далекий космос, на вечное плавание, может прямиком к местному светилу зафутболят. Это им решать, может и оставят, спасут, введут карантин… Может.
Но почему только один голос, почему спросил его только один… почему? Нет, это уже паранойя…
Думать было тяжело, слабость его все-таки одолела и он уснул.
